Главная » Наш приход » Приходской листок » Архив » 2017 год » № 464 - 21.05.2017
Неделя 6-я по Пасхе, о слепом. Глас 2
АПОСТОЛЬСКОЕ ПОСЛАНИЕ: Деян., XVI, 16-34
ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ: Ин., IX, 1-38.
Тропарь апостола Иоанна Богослова, глас 2 Апо́столе, Христу́ Бо́гу возлю́бленне,/ ускори́ изба́вити люди безотве́тны,/ прие́млет тя припа́дающа/ Иже па́дша на пе́рси прие́мый./ его́же моли́, Богосло́ве,/ и належа́щий о́блак язы́ков разгна́ти,// прося́ нам ми́ра и ве́лия ми́лости.
Кондак апостола Иоанна Богослова, глас 2 Вели́чия твоя́, де́вственниче, кто пове́сть?/ То́чиши бо чудеса́, и излива́еши исцеле́ния,/ и мо́лишися о душа́х на́ших,// я́ко Богосло́в и друг Христо́в.
Прилог: крючок дьявола Отцы Церкви (Ефрем Сирин, Иоанн Лествичник, Марк Подвижник, Максим Исповедник и другие) детально описали процесс зарождения и укрепления греха в человеке. Даже внезапное казалось бы греховное деяние или падение («ни с того, ни с сего – вдруг взял и сделал») происходит на самом деле далеко не случайно, не автоматически и не вдруг. Оно очень часто является результатом подспудного, сложного созревания начальной лукавой мысли, помысла. И начинается этот процесс именно с прилога, «стрелы диавола». «Прилог» – этим церковнославянским словом в святоотеческой литературе и богословии называется первая стадия или попытка проникновения греха в душу. Это начальная мысль, первое движение сердца, практически невольное. И если не задерживать своего внимания на внезапном порочном образе или идее, тут же отогнать и забыть про нее, то прилог отмирает, уходит. Однако если эта греховная мысль чем-то «зацепит» человека, происходит то, что отцы Церкви назвали «сложением» или «сочетанием с помыслом». То есть, человек обращает на него внимание, начинает его рассматривать и на нем (сначала понемногу) задерживаться. Правда, и на этой стадии греховный помысл всё еще можно победить сравнительно легко. Но если мы и дальше продолжаем этот образ рассматривать и размышлять о нем, то развитие греховного помысла переходит в следующую стадию – «услаждения» им. Нам он уже приятен, мы уже не хотим с ним расстаться, уже отдаемся в его власть. И тут нужна уже гораздо более сильная борьба, чтобы избавиться от порочного помышления. Если же она и тут потерпела неуспех, тогда наступают следующие стадии – это пожелание и, наконец, решимость на грех, за которым следует уже и само греховное деяние. По-древнегречески то, что у нас назвали «прилогом», обозначалось словом ἡ προσβολή (prosbolē). Переводится оно как «прикладывание», «прикосновение», «вход», «нападение», «атака», «подбрасывание». И значение этого древнегреческого слова помогает лишний раз подчеркнуть то, о чем по поводу прилога говорили отцы Церкви. С одной стороны, прилог, внезапный и могущий смутить душу помысл – это атака дьявола, за который человек сам вины не несет. Важно не принимать эту мысль на свой счет, не думать, что это я ее породил и просто не обращать на нее внимания, отогнать ее своим пренебрежением. Тогда этот помысл бесследно пройдет, и атака врага потерпит неудачу. С другой стороны, и у этого прилога могут быть свои причины. Дьявол словно бы знает или предполагает твои слабые места и искушает тебя, пытается атаковать человека в наименее защищенных участках обороны. Вот что, например, писал Иоанн Лествичник в своей «Лествице», в главе «О неизъяснимых хульных помыслах», описывая ситуацию, когда во время Божественной литургии кого-то вдруг внезапно и непостижимо начинают посещать кощунственные мысли и желания. Этому, говорит Лествичник, бывают подвержены не только миряне, но даже монахи. Человек тогда страдает и от этих хульных помыслов, и оттого, что не может никому открыться и о них поведать, потому что ему стыдно, а происходящее кажется просто непостижимым и невероятным по своей абсурдности. Лествичник подчеркивает, что эти «нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавистник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить Бога покушался». Однако часто человек начинает думать, что это он виновен в этих словах, и поэтому «часто сей обольститель и душегубец многих приводил в исступление ума. Никакой помысл не бывает так трудно исповедать, как сей; посему он во многих пребывал до самой старости, ибо ничто так не укрепляет против нас бесов и злых помыслов, как то, что мы их не исповедаем, но таим и питаем их в сердце». Отсюда следует важный вывод: «Никто не должен думать, что он виновен в хульных помыслах; ибо Господь есть сердцеведец, и знает, что такие слова не наши, но врагов наших». И на врага этого надо просто не обращать внимания. Ситуация тут похожа на то, как, если бы, сидя дома и слыша ругательства проходящих мимо, кто-то думал, что это он сам их произносит и смущался бы из-за этого. Здесь на самом деле душа, пребывающая в самой себе, слышит то, что изрыгает проходящий мимо дьявол. Поэтому «кто другим образом хотел бы победить беса хулы, тот уподобился бы покушающемуся удержать своими руками молнию. Ибо как настигнуть, состязаться и бороться с тем, который вдруг, как ветер, влетает в сердце, мгновенно произносит слово, и тотчас исчезает? Все другие враги, стоят, борются, медлят и дают время тем, которые подвизаются против них. Сей же не так: он только что явился, и уже отступил; проговорил — и исчез». К тому же важно еще и то, говорит Лествичник, что этот бес часто старается нападать на простейших по уму и незлобивейших людей, которые более других беспокоятся и смущаются от сего, словно завидуя этим людям. Тем не менее, и у этих кощунственных мыслей и образов есть своя причина, и эта причина – мать всех грехов гордость. Лествичник проводит такое сравнение: «Пьянство бывает причиною преткновения, а гордость – причина непотребных помыслов. Хотя преткнувшийся неповинен за преткновение, но за пьянство, без сомнения, будет наказан». Поэтому, кроме того, чтобы перестать обращать на хульные помыслы внимание, нужно, говорит Лествичник, перестать судить и осуждать ближнего. Тогда «мы не будем бояться хульных помыслов; ибо причина и корень второго есть первое». Юрий Пущаев, полный текст http://foma.ru/prilog-kruchok-dyavola.html
Неделя 5-я по Пасхе, о самаряныне. Глас 4.
АПОСТОЛЬСКОЕ ПОСЛАНИЕ: Деян., XI, 19-26, 29-30
ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ: Ин., IV, 5-42
МОЛИТВА СОВРЕМЕННОГО ЧЕЛОВЕКА
Я хочу поговорить о молитве и богослужении. В наши дни стало как бы общим мнением, что современный человек не может молиться и не молится. Я думаю, оба положения ошибочны. Современный человек, как все люди во все времена, и молится и может молиться. Что он молится — я понял из брошюры, которую прочел промыслительно или случайно в Соединенных Штатах. Небольшая брошюра, авторы — Теодор и Синтия Уэдел; первый же абзац произвел на меня сильнейшее впечатление. Там говорилось, что если не определять молитву как благочестивое упражнение, выполняемое при некоторых определенных условиях, то молятся все люди и все время, но они не всегда молятся Богу. Они могут молиться Его противнику. Это меня очень поразило, надеюсь, поразит и вас. Действительно, если вместо того, чтобы определять молитву как благочестивое упражнение, мы определим ее как крик, подымающийся от всего нашего существа: «Пусть это произойдет, я хочу этого, дай этому случится, я стремлюсь к этому», тогда мы молимся все время, потому что нет минуты, когда душой или телом мы не стремимся к тому, чтобы что-то произошло или, напротив, не случилось. Единственная разница, как указывают авторы, состоит в том, что не все молитвы могут быть обращены к Богу, — некоторые, многие, большая часть обращены к Его противнику. На грани находятся молитвы, пытающиеся минимизировать риск. В «Исповеди» блаженного Августина можно прочесть одну из ранних молитв святого, когда, осознав умом, что Бог есть, многое уже зная о Нем, но еще не в состоянии сразу перемениться умом и сердцем, он молился Богу и говорил: «Боже, даруй мне целомудрие… но еще не сейчас!» Это была очень честная молитва, пусть и несовершенная. Я почти готов сказать, что это был пример совершенной молитвы, потому что она была такая честная, правдивая, искренняя, так ясно сознавала, что должно быть и что есть на самом деле.
Если наша вера – Истинная… Приведу вам другой пример, более резкий. Был бродяга, о котором я долгие годы заботился. Как-то, после двенадцати или тринадцати лет нашего знакомства, он забрел в наш лондонский храм на пасхальную заутреню. Он совершенно откровенно рассказал мне о своих впечатлениях и реакциях. Он оказался в гуще толпы, окруженный людьми всех возрастов, все держали свечи. Я вошел в церковь после крестного хода и приветствовал народ нашим пасхальным возгласом: «Христос воскресе!» Толпа ответила: «Воистину воскресе!» — и мой приятель подумал: вот это да! ишь, как он кричит! Ему за это платят, и он честно отрабатывает свои деньги… Затем он увидел, что люди мне отвечают, и подумал: это, должно быть, старики, которые ему платят. Но тут он огляделся, потому что услышал молодые голоса, и увидел, что стоит среди молодежи. Это поразило его, так как он этого не ожидал. Он прислушался к их голосам, пригляделся к лицам и ясно понял, что они не притворяются. Они исповедовали свою веру в воскресшего Христа. И тогда он испугался, потому что осознал, что если это правда, то для него это очень серьезно. Тем более, что после двух-трех возгласов его подхватило окружающими молодыми голосами, и он услышал, что и сам кричит вместе с ними «Христос воскресе». И тут он подумал, что должен защититься от опасности впасть в руки Бога Живого. Он понял, что если это правда, то вся его жизнь должна измениться. Как он выразился, он тогда обратился к дьяволу и сказал: «Всю жизнь ты был мне помощником. Помоги мне сейчас, иначе я пропал!». А затем с горечью, теперь уже преодоленной, он сказал мне: «И эта сволочь так и не пришла мне на помощь!» Годы верности ему оказались ни к чему. Он был предан тем, кто лжец и убийца, чье слово ничего не стоит. Вот человек, который почувствовал опасность встречи с Живым Богом и совершенно прямодушно пытался спасти свою шкуру. Но разве мы, пусть не так грубо и открыто, не поступаем очень часто так же, когда находит на нас искушение? Ведь мы же знаем, что наш дух, побуждаемый скорее страхом, чем любовью, взывает: «Боже, помоги!», и одновременно наше тело, сердце, все силы нашего существа кричат: «Но я стремлюсь к этому, я страстно этого желаю, хоть бы только Бог отсрочил Свою помощь!» (подобно блаженному Августину), или хоть бы что-то воспрепятствовало Его помощи! (как мой друг Дэнис или все, что напоминает его случай). И этот крик всего нашего существа, сердца, и ума, и тела, и души, это страстное желание — и есть молитва гораздо более непосредственная, гораздо правдивее выражающая наше подлинное состояние, чем та, которую мы возносим из своей зачаточной веры, из страха Божия, рабского страха, еще не развившегося в сыновний страх в нас.
Молитва требует выбора Но в таком случае мы должны осознать, что молитва — нечто, с чем мы хорошо знакомы, но что требует от нас, чтобы мы определились и сделали выбор; и здесь-то стихийная молитва сталкивается с молитвой по убеждению; наша страшливая, слабовольная молитва должна руководствоваться молитвой нашего разума, актом воли. Именно здесь молитва и ее путь, также как наш собственный, зависит от принятой нами шкалы ценностей. Английское слово worship — поклонение, богослужение — коренится в слове worth, ценность; в корне акта богопоклонения лежит оценка и выбор, которые заставляют нас сказать, что то или другое достойно всецелой нашей верности. Это — имеет предельную ценность для меня, это — относительно ценно, это — еще менее ценно, а это не имеет никакой цены. Так что когда мы подходим к осознанию своего сложного внутреннего состояния, внутренней борьбы с самим собой, раздвоения, когда нас раздирают два закона, воюющие в нас, когда ветхий и новый Адам вовлечены в смертельную борьбу, когда добро и зло, жизнь и смерть, тьма и свет сражаются внутри нас, решающим шагом будет наш собственный выбор: кому я отдаю свою преданность? Это не значит, что в момент, когда я выбрал и отдал свою преданность Богу, молитва, которую я обращаю к Нему, преодолеет стихийный крик моего существа. Это значит, что, сделав выбор, я могу ополчиться против страстных устремлений внутри меня. Дело не в том, чтобы заставить умолкнуть крик. Пусть он присутствует, как напоминание, что между двумя законами идет война, что две силы противоборствуют, что я в напряжении еще не разрешившемся, но дай мне разрешить его; я сделал выбор, — дай мне быть на стороне Господа, против обманщика. Это значит, что молитва, рассматриваемая под таким углом, воспринятая так, как я пытался вам показать, начнется с волевого акта и будет использована как оружие.
Виды молитвы Несомненно, наша слабая молитва, скудная молитовка, просящая только о помощи против сильнейшего из возможных врага, приведет нас к победе, ибо Тот, Кто внутри нас, сильнее того, кто в мире. Это очень важно для нас, потому что в таком случае не требуется ожидать, чтобы в нас возникла молитва, полная чувства, в драматические моменты, когда мы молимся, потому что глубоко потрясены или видением Бога, или осознанием действующей внутри нас смерти. Мы можем молиться целенаправленно, с уверенностью, с радостью, бесстрашно, потому что мы беспомощны, слабы, но Господь Вседержитель на нашей стороне. Это подразумевает несколько видов молитвы. Когда мы потрясены присутствием Божиим, Его красотой, Его святостью, просто чувством Его близости, молиться легко; молитва сама льется из нашего сердца, мы можем воспевать хвалу Господу. Это может быть благодарность; это может быть все что угодно, это может быть одно-единственное слово, выражающее все, что мы хотели бы выразить. Вспомните псалом Давида, стройный псалом, где внутри как будто строго идущей строки, внезапно, между двух запятых, обращаясь к Всевышнему, к Господу, к своему Богу, Давид вдруг восклицает: «Радость Ты моя!» Присутствие Бога стало столь реальным, что он отвечает Богу в порядке отношений, а не в терминах богословских определений. Опять-таки, когда мы охвачены чувством нашего недостоинства, когда грех, смертность становятся столь явными, столь очевидными, что затмевают все остальное, мы можем молиться, мы можем кричать всем существом: «Я Твой, Господи, спаси меня! Я тону, Господи, спаси меня!» Но и в промежутке, когда мы не захвачены живым чувством молитвы, мы также в силах бороться и молиться. Митр. Антоний Сурожский Полностью данную статью вы можете найти на сайте pravmir.ru
|
Наш храм расположен по адресу: 109028, г.Москва, Хохловский пер., дом 14с5
Телефоны: +7(495)917-51-34, 916-00-96 e-mail: trinity-church@mail.ru |