Главная » О празднике Святой Троицы

Разговор с отцом Алексеем в день Пятидесятницы

 
об истории этого праздника и о его значении  

на радио Вера



Ведущие: Алексей Пичугин, Тутта Ларсен

Т.Ларсен

— Здравствуйте, друзья! Это программа «Светлый вечер». В студии Тутта Ларсен.

А.Пичугин

— Алексей Пичугин

Т.Ларсен

— И наш замечательный гость – настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах протоиерей Алексей Уминский, здравствуйте!

А.Уминский

— Здравствуйте, Таня, здравствуйте, Алексей!

Наше досье:

Протоиерей Алексей Уминский родился в Москве в 1960 году, окончил Московский областной педагогический институт имени Крупской и восемь лет преподавал в общеобразовательной школе французский язык. В 1990-м году стал священником, первые несколько лет служил в Подмосковье. С 1993 года настоятель столичного храма Живоначальной Троицы в Хохлах. На телеканале «Культура» вел программу «Дела житейские», а затем сериал «Тесные врата», который был посвящен житиям святых. С 2003 года ведущий программы «Православная энциклопедия».

Т.Ларсен

— Позвольте начать с поздравлений, потому что мы сегодня в день Пятидесятницы – у Вас двойной праздник, престольный праздник храма, поэтому, наверное, для Вас это наверное вообще особенно радостный день.

А.Уминский

— Особенно радостный день, конечно, особенно радостный, особенно торжественный, очень ответственный и всегда, может быть, такой один из самых напряженных дней в церковном году.

А.Пичугин

— А вот мне всегда было интересно, конечно для христианина, еще и для священнослужителя, главный праздник все же, наверное, Пасха, да, но престольный праздник того храма, где священник несет свое служение, он как, в соотношении с Пасхой, в соотношении с другими праздниками ощущается?

А.Уминский

— А Вы знаете, мне очень повезло, потому что, на самом деле праздник сошествия Святого духа на апостолов, он как раз завершает пасхальный цикл, он именно с Пасхой связан, когда мы начинаем праздновать Пасху, мы открываем цветную триодь – это новая книга богослужебная, которая продолжает богослужебный круг после Великого поста. И вот праздник Троицы – это такая доминанта цветной триоди, продолжается еще неделя до дня все святых, которым заканчивается цветная триодь. Поэтому, это вообще-то единый пасхальный круг – это пространство именно Пасхи. Поэтому для меня и Пасха, и Троица, они как-то связаны между собой и логически, и еще и таким празднеством, потому Троица – это, конечно, продолжение пасхальной радости с одной стороны, а с другой стороны – это осуществление Пасхи, прежде всего Троица, день сошествия Святого духа на апостолов – это осуществление подвига Христа, победившего смерть, разрушившего ад, обещавшего Святого духа апостолам, вошедшего на небеса и пославшего божественное присутствие вместо личности Сына, личность Духа, присутствие на земле.

Т.Ларсен

— А мне интересно было всегда… интересна была такая бытовая деталь, как вообще называют храмы, в честь того или иного праздника, той, или иной иконы, кто это решает, как это определяется?

А.Уминский

— Ой, неожиданный для меня вопрос, надо сказать, я как-то об этом не задумывался, потому что всегда храмы, ну,  наверное, строились по желанию той общины, которая этот храм потом посещала и которая этот храм подом созидала и вероятнее всего, это было связано с желанием тех, кто этот храм строил. Кроме того, храмы, наверное, возникали на месте каких-то особых чудотворных явлений, особенно это связано с чудесами от икон Пресвятой Богородицы, или святителя чудотворца Николая. Многие храмы связаны именно такими вот явлениями. А вот наш храм, Живоначальной Троицы, он свое название соотносит с Троице-Сергиевой Лаврой. Этот храм был учрежден первыми Романовыми – великой инокиней Марфой, Романовым патриархом Филаретом и их тогда еще маленьким сыном, будущим первым русским царем – Михаилом Романовым из династии Романовых. Этот храм был построен именно, как храм Троицы в память о Троице-Сергиевой Лавре. И от этого храма, они совершали свое паломничество в Троице-Сергиеву Лавру. Кстати, вот эту традицию…

А.Пичугин

— Пешее?

А.Уминский

— Не могу сказать вам, пешее, или не пешее, может быть не очень пешее.

А.Пичугин

— Ну, ходили…

А.Уминский

— Ходили, но мы возродили это паломничество и уже в течение последних там пяти, или даже шести лет, от храма идет пешее паломничество…

А.Пичугин

— Прямо пешее?

Т.Ларсен

— Ничего себе, и сколько оно длится?

А.Уминский

— В Троице-Сергиеву Лавру. Вот на этой неделе четвертого числа начинается пешее паломничество нашего храма, от нашего храма до Троице-Сергиевой Лавры – это уже много лет происходит.

Т.Ларсен

— А как маршрут пролегает?

А.Уминский

— Маршрут пролегает по лесам – специально выбранный маршрут, остановки у храмов подмосковных, где нас хорошо уже знают, где совершаются ночлеги, молебны, потом приход приходит в Троице-Сергиеву Лавру, вечером исповедуется и утром причащается Святых христовых тайн.

А.Пичугин

— А по времени?

Т.Ларсен

— Потрясающе, и сколько времени занимает?

А.Уминский

— Три дня.

А.Пичугин

— Я так и думал, что где-то около трех дней.

А.Уминский

— Ну, потому что в паломничестве принимают участие не только молодые и здоровые прихожане, но и дети…

А.Пичугин

— Да и для молодых, в общем-то, три дня как раз, наверное тот срок.

Т.Ларсен

— Подождите, я пытаюсь понять, как это…

А.Уминский

— И пенсионеры.

Т.Ларсен

— Просто люди идут пешком с заплечным мешком?

А.Уминский

— Да.

Т.Ларсен

— И Вы с ними идете?

А.Уминский

— Ну я уже не совсем в силах.

Т.Ларсен

— Хотела только сказать, вот секрет Вашей стройности и молодости в чем – в ежегодных трехдневных пеших паломничествах.

А.Уминский

— Наш отец Александр Гульмеров, наш замечательный священник, молодой наш священник, он с радостью уже много лет возглавляет это паломничество.

Т.Ларсен

— Потрясающе, и сколько в среднем человек в таком паломничестве участвует?

А.Уминский

— Около двадцати.

Т.Ларсен

— И можно присоединиться, даже если ты не регулярный прихожанин, да?

А.Уминский

— В любой момент, у нас в течение последних месяцев на сайте нашего храма висит объявление о паломничестве, мы приглашаем в паломничество всех, кто захочет принять в этом участие…

А.Пичугин

— А регистрироваться не надо, можно просто прийти к храму?

А.Уминский

— Нет, ну заранее надо зарегистрироваться, потому что мы проводим специальные встречи, подготовительные встречи – рассказываем, как это проходит. Это все довольно серьезное все-таки испытание – трехдневный поход.

А.Пичугин

— И когда, еще раз, когда он начнется?

А.Уминский

— 4 июня.

А.Пичугин

— Буквально через несколько дней?

А.Уминский

— Да, совершенно верно.

Т.Ларсен

— А расскажите, как отмечается престольный праздник в Живоначальной Троицы в Хохлах.

А.Уминский

— Ну, я думаю, что в общем престольные праздники более, или менее везде традиционно отмечаются. У нас на этот праздник обычно приходят не только наши прихожане, хотя Троицких храмов в Москве довольно много. В храме всегда бывает очень-очень много людей, все прихожане стараются вернуться к этому моменту из отпусков, или наоборот назначить свои отпуска после праздника Святой Троицы, мы служим божественную литургию, ну, конечно, храм украшается традиционно, как всякий русский храм ветками дерев и напоминает собой лес такой, цветущий райский сад, конечно, вот это украшение храма зелеными ветвями.

А.Пичугин

— Очень трогательная традиция.

А.Уминский

— Да, но оно, конечно, это символ рая, символ райского сада, символ того, что Господь, победивший смерть, победивший ад, снова открыл нам двери в рай. И этим раем становятся наши храмы, если земной рай остался закрытым для человека, то, тот рай, который мы сегодня имеем – это наши храмы, это наша церковь на земле. Вот это настоящий рай, где человек и Бог опять встречаются, и поэтому храмы украшены так чудно вот этими удивительными деревьями и цветами, и зеленой травой. Ты когда заходишь в храм…

Т.Ларсен

— Такой запах…

А.Уминский

— Который просто благоухает совершенно невероятно. Жаль только тех, у кого бывает иногда аллергия, они начинают чихать, но мы открываем, конечно, все окна, потому что… всегда.

А.Пичугин

— Это в самом центре Москвы, буквально в 500 метрах, ну, в километре от Кремля.

А.Уминский

— В километре от Кремля, совершенно верно. После этого мы проводим… у нас идет крестный ход, чтобы люди немножко вздохнули. Потому что на Троицу принято служить, все это знают, особую службу вечернюю, с особыми молитвами коленопреклоненными, все знают, что от Пасхи до Троицы в храмах не делаются земные поклоны, нет коленопреклонений. И первая коленопреклоненная молитва, то есть молитвы на коленях, молитвы перед алтарем, они читаются после литургии на вечерней. Вот мы проводим сначала крестный ход и потом возвращаемся в храм на великую вечерню, где читаются эти торжственнейшие, очень, конечно, длинные, напряженные, мощные молитвы коленопреклоненные, в одной из которых есть такие удивительные слова, которые вот так, может быть не многие знают, что в этот момент церковь молится даже и за тех, кто содержится в аду. Вот, есть такие слова, что молитва наша доходит до держимых во аде, что мы молимся и за них. И это действительно снова и снова как-то открывает нам потрясающую полноту любви Божьей, потому что даже в аду человек Богом не забыт, даже в аду Бог не перестает любить человека. Вот что удивительно, и это праздник Троицы нам открывает это чудо. Ну, а после этого у нас, прямо на улице мы устраиваем столы и устраиваем всеобщее угощение для всех, кто пришел к нам в храм, или, кто может быть, в этот момент случайно проходит мимо…

А.Пичугин

— Мимо по улице идет?

А.Уминский

— Мимо по улице идет, да.

А.Пичугин

— А сколько лет Вы служите уже в этом храме? Ведь, по-моему, уже больше 20?

А.Уминский

— Больше 20, да, совершенно верно.

А.Пичугин

— Вот как его только вернули церкви, так Вас туда назначили настоятелем?

А.Уминский

— Нет, не сразу, я в тот момент, когда этот храм вернули церкви, я еще служил священником настоятелем Успенского собора города Каширы, и этот храм…

А.Пичугин

— Знаю-знаю этот и город, и храм.

А.Уминский

— И этот храм Святой Живоначальной Троицы, был приписан к храму Святого равноапостольного князя Владимира в Старых Садях, тогда надо было многие храмы сразу забирать, очень многие храмы открывались, их надо было сразу… начинать в них богослужения, храм был совершенно к тому, конечно, не готов, но вот первым настоятелем храма Святой Живоначальной Троицы в Хохлах, стал мой духовник – протоиерей Сергий Романов, настоятель храма Святого князя Владимира в Старых Садях. И первые богослужения, первая работа по восстановлению храма, они были сделаны прихожанами храма князя Владимира, которые, собственно говоря, и стали первыми прихожанами Живоначальной Троицы в Хохлах, когда я уже стал служить в Москве и стал священником храма князя Владимира. Какое-то время я служил в князя Владимира и постепенно стал заниматься Троицким храмом. Первая община храма Троицы – это была община храма князя Владимира в Старых Садях.

Т.Ларсен

— Но, вот удивительным образом, ваш храм, один из на самом деле редких храмов, которым, действительно, что бы ни говорили, храмы открыты, в храмах много людей и с каждым годом их становится все больше, но тем не менее, вот именно какая-то такая община и такая именно церковная какая-то жизнь, и внецерковная, да, когда люди действительно, вокруг своего священника, там, я не знаю, или вокруг своего любимого храма объединяются, этого такого дыхания живого, его днем с огнем… Не так много храмов…

А.Уминский

— Тань, Вы знаете, в округе, практически все храмы, которые окружают храм князя Владимира, они…

Т.Ларсен

— У вас там такой райончик интеллигентный.

А.Уминский

— Райончик, что надо….

А.Пичугин

— Квинтэссенция старой Москвы.

А.Уминский

— Райончик что надо, тут ничего не скажешь.

А.Пичугин

— Ивановская горка…

А.Уминский

— Да, Ивановская горка, Маросейка, но, на самом деле, может быть это связано именно с тем, что сам район этот удивительный старой Москвы, все-таки сохранившийся лучше, чем какой-нибудь другой.

А.Пичугин

— Ну, не простой район, там и Хитровка была когда-то…

А.Уминский

— А что Хитровка, извините меня, Хитровка – это же тоже жизнь Москвы, настоящая жизнь.

А.Пичугин

— Да, безусловно, Гиляровский сколько об этом писал.

А.Уминский

— Совершенно верно, это не то что прямо такая клоака была – Хитровка.

А.Пичугин

— Нет, я про другое, просто само место, очень непростое.

А.Уминский

— Непростое, но в этом же… это же и хорошо.

Т.Ларсен

— Ну, не знаю, у нас, например, в храме очень много народа и много молодежи и с детьми, и все. А такого ощущения, что мы друг друга знаем, что мы дружим, что у нас кроме литургии еще что-то в жизни существует совместное, его нет. Ну, поздоровались, даже может где-то и пообщались, но единицами. А у вас в храме действительно ощущается, прямо такая… извините мне это слово совковое такое… коллектив. Все друг друга знают, все дружат, все вместе, как-то участвуют.

А.Пичугин

— Общинная жизнь.

Т.Ларсен

— Участвуют, да.

А.Уминский

— Ну, многие храмы, вот, которые подобно храму Святой Троицы в Хохлах, имеют общины, именно потому, что никак иначе эти храмы не могли бы восстановиться. Ну вы себе представьте, я почему еще об этом районе говорю, это район, где практически нет жилых домов, это районы откуда практически выселены все коммуналки в спальные районы Москвы – это район офисов, район банков, район ресторанов, район клубов, фактически все, там никого нет.

Т.Ларсен

— И народ съезжается со всей Москвы.

А.Уминский

— А храмов  огромное количество, то есть, историческая Москва, храмовая Москва сохранилась именно здесь – внутри Садового кольца.

А.Пичугин

— А я, кстати говоря, в подтверждение Ваших слов, не так давно – несколько месяцев назад, был на инициативном собрании по восстановлению, воссозданию, даже скорее, храма Успения на Покровке, который рядом с вами находился когда-то, один из самых красивых храмов Москвы. Там депутаты собирались местных муниципальных собраний, законодательных, там чего-то еще, местные жители пришли – несколько человек. У меня такое чувство, что это как раз все люди, которые там как раз живут в этом районе.

А.Уминский

— Наверное, и все они прихожане других храмов.

А.Пичугин

— И все они прихожане других храмов, если прихожане чего-то, но все они в этом районе исстари, то есть там лет уже по 150-200 у каждого в этом храме Успения на Покровке кто-то чем-то в свое время занимался.

Т.Ларсен

— Ух ты, ну, будут восстанавливать?

А.Пичугин

— Ну, вот собираются люди, что-то обсуждают, уже 20 лет на самом деле.

А.Уминский

— Для меня это немножко странная идея о переносе, потому что на самом деле храм, вот этот пустырь, который от него остался, буквально в 200 метрах от храма Троицы на Грязях.

А.Пичугин

— Да, вот как раз там и приходил отец Иоанн, который может быть будет окормлять.

А.Уминский

— Мне кажется, что замечательно было бы построить такой храм московского барокко, но просто в другом месте.

А.Пичугин

— А почему? Ну пустое место стоит же?

А.Уминский

— Ну, пустое место стоит и там есть сквер, там гуляют люди, там встречаются влюбленные, вы понимаете, это в общем такой городской сквер, такой практической нужды…

А.Пичугин

— Да, но там Чистые пруды, как практическое место.

А.Уминский

— Практической нужды в этом храме совершенно нет, понятно, что будет потрачено огромное количество средств, будет проблема, возникнет противостояние…

Т.Ларсен

— Местных жителей…

А.Уминский

— Да и вообще всякого сообщества в этом месте, а есть места, где действительно храмы нужны.

Т.Ларсен

— Вот, сразу видно, что Вы, отец Алексий, 20 лет являетесь настоятелем храма, видно, что не случайно и не только по духовному пути, Вы там оказались, но и административная жилка в Вас трезвая имеется.

А.Уминский

— Ну, просто действительно есть места, где по-настоящему храмы нужны и есть возможность воссоздания исторического храма, великолепного, самого красивого, но только на другом месте…

Т.Ларсен

— Где действительно нужно, да.

А.Уминский

— Представляете, вот такая жемчужина архитектуры вдруг появляется там, где вообще, человеческому глазу остановиться не на чем. И это, действительно, реальность. Хотя, я, конечно, было бы странно услышать от священника возражения по поводу строительства храма, но просто здесь кажется, что это может быть несколько излишне. Потому что на самом деле, вот я вернусь к тому, что нет практически никого в храмах ближайших, местного населения, ну, то есть, из всей общины человек 10 только живут рядом, остальные приезжают из тех мест, где, как раз, храмов не хватает. Люди, по воскресеньям не могут поставить машину рядом с храмом в центре Москвы, хотя бесплатная парковка, это дает все-таки возможность приехать на машине в воскресенье, но тем не менее. Машины ставятся в разных-разных кварталах и люди идут пешком, потому что очень много людей приезжают, из Подмосковья в том числе, из отдаленных районов в том числе. Потому что, для того, чтобы община существовала в центре Москвы, чтобы там были люди, чтобы люди приезжали, надо, чтобы у них было что-то родное и свое. Поэтому очевидно, что вот эти небольшие храмы в центре Москвы, практически всегда являются общинами.

 

Т.Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер». В студии Тутта Ларсен и Алексей Пичугин и наш гость – протоиерей Алексий Уминский. Давайте вернемся к празднику Пятидесятницы, к празднику Троицы, который для меня, например, всегда представляет собой какое-то очень… что-то такое очень грандиозное, в то же время, мистическое, потому что вообще вместить понятие Троицы и как-то для себя это определить, что это Отец, Сын и Святой дух… особенно Святой дух, у меня пока никак не получается. Я не могу себе представить Святого духа, как часть… я даже не знаю, нельзя же назвать ни субъектом, ни объектом…

А.Пичугин

— А вот нам сейчас отец Алексий скажет.

Т.Ларсен

— Да, кто это Святой дух, почему без Его вот такого намеренного отправления к апостолам, такого сошествия, специального сошествия, все равно история церкви на земле не начиналась?

А.Уминский

— Ну, конечно, история церкви на земле началась с сотворения человека на самом деле, потому что церковь…

Т.Ларсен

— Современной церкви, хорошо.

А.Пичугин

— Новозаветной…

Т.Ларсен

— Христианской, апостольской.

А.Уминский

— Но тем не менее, церковь существует с того самого момента, когда Бог сотворил человека. Потому что церковь – это когда человек и Бог вместе. И грех разлучает человека и Бога, грех разлучает и разрушает эту первую церковь, которая создана в лице Адама и Евы. Потому что там, где вас «двое, или трое во имя Мое, там и Я посреди вас», – говорит Господь. И вот первая церковь, не зря же мы семью называем малой церковью, да, вот семья Адама и Евы – это первая церковь. Общение человека и Бога и продолжение этого общения в истории. Новая церковь – церковь Нового завета, созидается рождением нового человека. И этим новым человеком рождается Сам Христос. Сам Христос, как новый Адам, приходит в мир, рождается от пресвятой Девы Марии, и Он является основателем новой церкви, Он тот камень, на котором идет построение новозаветной церкви, которая всех нас возводит в вечность. О тайне Святой Троицы. Представить себе Троицу невозможно, никому и никогда, вот, тайна Троицы непостижима.

А.Пичугин

— А для чего нам нужны тогда иконы такие, как, например, ветхозаветная Троица Рублева?

А.Уминский

— Они нам не очень нужны, потому что, это скажем не икона, а в большей степени, комикс, иллюстрация, я бы так назвал, понимаете, это икона по канонам иконописным, как вы знаете запрещена?

А.Пичугин

— Ветхозаветная, или новозаветная запрещена?

А.Уминский

— Я имею в виду икона, где Бог отец изображен в виде старца…

А.Пичугин

— Голубь.

А.Уминский

— Дух Святой в виде голубя, а Иисус Христос с крестом на плече.

Т.Ларсен

— Но Христа то мы можем себе хотя бы представить, поскольку он был исторической личностью.

А.Уминский

— Мы можем себе представить, Христос, он воплотился и поэтому мы и почитаем догмат иконы.

А.Пичугин

— А я про ветхозаветную, ту, которую, скажем Андрей Рублев…

А.Уминский

— Андрей Рублев изобразил трех ангелов…

А.Пичугин

— У Авраама.

А.Уминский

— Которые… она называется «Гостеприимство Авраама» – это три ангела, которые являют собой образ Святой Троицы. Господь явился Аврааму в виде трех ангелов, понимаете, да, это не значит, что явление Господа в виде трех ангелов, исполняет собой тайну Святой Троицы. Понимаете, есть некое образное явление, это не значит…

А.Пичугин

— Это момент.

А.Уминский

— Да, что Святая Троица – это три ангела, также, как не значит, что Святой Дух – это голубь.

Т.Ларсен

— Да, но я, может быть, неправильно изъясняюсь, потому что, опять же, это выразить вообще довольно сложно человеческими категориями нашими понятийными, но, все-таки, мы представляем себе Христа, безусловно, мы представляем себе Бога Отца, как Творца всего сущего…

А.Уминский

— Но, только умозрительно.

Т.Ларсен

— Умозрительно, но представить себе Дух Святой, даже умозрительно, я, например, затрудняюсь.

А.Уминский

— И не надо, Таня, ни в коем случае представлять себе Дух Святой, не надо. Дело в том, что здесь мы должны…

Т.Ларсен

— А как мне выстраивать с Ним отношения?

А.Уминский

— Вот, вот это самое серьезное, дело в том, что действительно в этом есть проблема для всех для нас, потому что действительно, отечество нам понятно, просто понятно из опыта нашей собственной жизни, из опыта обращения к самому Богу, причем именно к Богу, как к Святой Троице, а не как к отдельной личности Отца в забвении Сына и Духа, потому что, когда мы обращаемся к Богу, мы обращаемся к полноте Бога в Троице святой. И тем не менее, каждое лицо Святой Троицы, именно лицо, личность, она имеет свои личностные…

Т.Ларсен

— Характеристики?

А.Уминский

— Характеристики, именно так. Со Христом нам проще всего, Он стал одним из нас, и поэтому нам так сладко и так просто, и так приятно слышать Его голос в Евангелии, так удивительно смотреть на Его лик на иконах, и нам Он очень родной и понятный, менее понятный, чем все остальные лица Святой Троицы. Со Святым Духом, с Господом Святым Духом, нам сложнее всего, но именно здесь и есть чему поучиться. Для меня всегда это тоже вызывало определенную проблему, в личностном общении со Святым Духом. Но потом, я вдруг, когда стал читать книгу про старца Силуана Афонского, я вдруг увидел удивительные вещи, я вдруг поразился, как святой Силуан постоянно общается именно со Святым Духом. Заметьте, что для него главное общение молитвы, это обращение к Святому Духу – «Господи, да познают Тебя Духом Святым, – молится Силуан, – все народы земли».

А.Пичугин

— А какая разница к кому из лиц Святой Троицы я обращаюсь в молитве?

А.Уминский

— Дело в том, что у каждого лица Святой Троицы, как правильно сказала только что Таня, есть свои характеристики, есть свое особое служение. И вообще эти лица Святой Троицы, они удивительным образом себя именуют, сами себя именуют – Отец, Сын и Дух Святой, в общем-то, это имена любви.

А.Пичугин

— Да, но это же наш понятийный аппарат.

А.Уминский

— Нет, я думаю, что это не наш… это не мы придумали эти имена, эти имена явлены нам…

А.Пичугин

— Да, но для того, чтобы мы лучше их понимали и осознавали.

А.Уминский

— Нет, я думаю, что это не только для этого, а для того, чтобы показать нам, кем они являются. И совершенно очевидно, что вот, Троица Святая, как учат святые отцы, как есть это в учении святителя Григория Богослова, что это, на самом деле, явленная любовь, которая иначе никак не может существовать, потому что, если Бог – это монада, единица, как это в других монотеистических религиях, как в исламе, в иудаизме, скажем, и тогда понятно, что Бог – это Абсолют, тогда понятно, что Бог – это Творец, тогда понятно, что Бог – это Вседержитель, тогда понятно, что Бог – это Саваоф, Владыка, кто угодно, понимаете, великий, могучий, неприступный, недоступный, непостижимый, все в фактическом богословии им является. Но, вот если представить, что Он любовь, здесь становится проблема, потому что, если Бог один и он есть любовь, то это любовь только к самому себе. А тайна Святой Троицы раскрывается в той любви, которой являются сами имена Святой Троицы – Отец, ведь это же имя любви, отеческой любви, Сын – это имя любви, конечно же, утешитель, заметьте, как ласково называется Святой Дух. Это имена любви и тогда понятно, почему Бог есть любовь, потому что все, что связывает лик Святой Троицы – это любовь, отеческая, сыновняя, утешительная любовь. Вот эта любовь, которая и есть Троица Святая, которая изливает себя в этот мир через свое творение, которое дает возможность через эту любовь бытийствовать миру. То есть, мир творится именно любовью. Сама любовь творит мир и мир этой любовью осиян и украшен. Тогда человек – это тоже образ любви и тогда понятно уже, что Дух Святой, который приходит на землю… «Святым Духом всяка душа живится и чистотою возвышается, светлеется Троическим Единством священнотайнем», – так поет церковь. Тогда все оживает, это дух жизни, животворящий.

Т.Ларсен

— Но, ведь мы же говорим в Символе веры, что это дух, который от Отца исходящий, а каким же образом он существует тогда, как отдельная личность Святой Троицы?

А.Уминский

— А не существует, не отдельно, а нераздельно. Троица единосущная и нераздельная.

Т.Ларсен

— Да, но при этом, каждый из Них – это самостоятельно действущее…

А.Уминский

— Не в отрыве друг от друга, в этом смысле Троица Святая, хоть имеет три лица, но это триединство. Интересно, очень простую аналогию, самую такую примитивную детскую аналогию, приводил святой равноапостольный Кирилл, когда проповедовал язычникам, ну, где-то там в Крыму, предположим. Он говорил просто простые вещи – давайте посмотрим вот на объект, который действительно являет собой триединство всем известный – это солнце. Это солнечный круг, это, что еще?

А.Пичугин

— Свет.

Т.Ларсен

— Тепло.

А.Уминский

— И тепло. Это три выражения единого солнца, каждое со своей характеристикой – солнечный круг, свет и тепло. Это одно и то же, круг, свет и тепло? Нет, это не одно и то же. Это можно отделить одно от другого?

Т.Ларсен

— Можно.

А.Уминский

— Невозможно, потому что…

А.Пичугин

— Тепло может быть без солнца, свет может быть вне солнца.

А.Уминский

— Но, если это солнечный свет и солнечное тепло, то оно от солнца неотделимо, понимаете? Если это лампочка на потолке и батарея, тогда, да, но если это солнечный свет и солнечное тепло, то оно неотделимо. И как свет рождается от света, мы это в Символе веры поем: «Свет от света, Бога истинна, от Бога истинна», – так солнечный свет рождается от солнца, он неотделим. Как тепло исходит от того же солнца, так Дух Святой исходит от Отца. Это очень красивая и простая аналогия, где мы видим, что в едином существе есть три выражения, три ипостаси, три лица. И таким же образом, похожим, конечно, не абсолютно, но в какой-то степени нам понятном, мы можем себе представить, как Отец в вечности рождает Сына, потому что, нам кажется, что раз Сын родился, значит Он уже отделился. Но, Сын Божий неотделим от Отца, Его рождение в вечности происходит, оно происходит всегда, Он рождается от Отца и Дух Святой от Отца исходит. И поэтому этот Дух Святой исходит от Отца именно тогда в мир, когда подвиг Христа – Сына, завершен.

А.Пичугин

— Вот, я думаю, мы об этом чуть подробнее поговорим после небольшого перерыва. Напомню слушателям, что в гостях у нас сегодня протоиерей Алексий Уминский – настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах, здесь также в студии Тутта Ларсен и я, Алексей Пичугин. Через несколько мгновений встречайте нас снова.

 

Т.Ларсен

— Это программа «Светлый вечер», в студии Тутта Ларсен и Алексей Пичугин. И наш гость отец протоиерей Алексий Уминский. Говорим о празднике Святой Троицы – это престольный праздник храма Живоначальной Троицы в Хохлах, где Алексий Уминский служит настоятелем и протоиереем. Но мы все равно, я буду задавать дурацкие, наверное, детские вопросы, но мы же говорим о том, что Дух, все-таки, при том, что да, Он неразделен и Он от Отца исходит, но при этом Он живет, где хочет, да?

А.Уминский

— Правда.

Т.Ларсен

— И получается, что Он совершенно такая самостоятельная единица тоже. Ну как…

А.Пичугин

— Вот, вы знаете, в связи с этим, у меня как раз то, что Таня спрашивает, Символ веры. да, мы в Символе веры нашем православном читаем, что от Отца исходящий, с Отцом и Сыном споклоняем, да? На протяжении многих столетий менялись отношения между христианскими церквями из-за этого момента, мы с католиками спорим, с дохалкидонскими церквями спорим на эту тему, они с нами спорят. Так ли это важно, от Отца исходит, с Отцом и Сыном споклоняется, или Отца исходит, от Сына исходит, вот так ли это важно вообще для христианской жизни человека?

А.Уминский

— Ну, вообще-то, догматы, они очень важны для христианской жизни человека, на них строится не просто идентификация свой чужой, знаете, католик – православный, католик – протестант, протестант – православный, вот нет, совершенно, догматы даны не для того, чтобы отделять себя от других. Во-первых, догматы – это не то, что придумали в конструкторских бюро богословских учреждений.

А.Пичугин

— Разве?

А.Уминский

— Конечно нет.

А.Пичугин

— Но были споры многолетние, десятилетиями…

А.Уминский

— Были споры в понимании того откровения, которое явил Сам Господь миру. То есть Бог о себе что-то людям открывает.

Т.Ларсен

— Правильно ли я понимаю, что на самом деле, вот как раз открытие этих догматов, тоже нераздельно связано с действием Святого Духа?

А.Уминский

— Без всякого сомнения, просвещение ума человеческого и соборность церкви, связаны с тем, что Дух Святой в нем живет и направляет к Богу всякую, ищущую Бога душу. Так вот, догматы не исчерпывают собой Бога – это только отдельные такие окошечки в Царствие небесное, которые нам что-то истинное о Боге говорят. Даже все полноценное знание церковной догматики не исчерпывает знаний о самом Боге. Бог, Он все равно остается в бесконечном нашем недознании и путь к познанию Бога, он, очевидно, проходит через вечность, хотя он все равно остается. Но все равно это то откровение, которое сам Бог через Священное писание явил человечеству. Богу важно, чтобы мы о Нем это знали, именно это о Нем знали и через это чему-то у Него учились. Поэтому такое огромное значение церковь всегда придавала точному пониманию вот этих откровений.

А.Пичугин

— А, разве стоили эти догматы десятков религиозных войн, конфликтов, которые за эти столетия происходили именно на почве понимания именно вот этого момента?

А.Уминский

— Ну, я думаю, что если бы можно было как-то обойтись без всякого кровопролития и человеческий характер был бы более смиренен и более терпим друг к другу, наверное, Богу не нравится то, что из-за догматов проливалась человеческая кровь и такой накал ненависти проходил, но тем не менее, все-таки истина должна быть хранима и не должна идти ни на какой компромисс. Потому что искажение истины сразу ставит человека в ложное положение. Я все время вспоминаю здесь историю с преподобным Максимом Исповедником. Совершенно удивительную историю, когда человек из-за, вы знаете, там даже не о догмате шла речь, о каком-то очень тонко интеллектуальном понимании определенной стороны догмата о двух природах во Христе, о воле во Христе. И тогда было бесконечно политически, государственно, национально выгодно для того, чтобы сохранить империю, сохранить мир, среди провинций, привлечь бывших монофизитов в лоно православия, огромное количество людей, ну просто о чем-то помолчать, или на что-то не обратить внимание, или что-то, так сказать, двусмысленно, в исповедании этого догмата. А Максим Исповедник не пошел на это, он обладал колоссальным авторитетом среди верующих, среди христиан и на западе, и на востоке, он был простым монахом, он даже не имел священного сана, и он… на него ополчился весь мир, он был отлучен от церкви, его заковали в тюрьму, ему отрубили руку, ему отрезали язык, но он ни строчкой ради истины не пожертвовал. И потом прошло какое-то количество лет и этот догмат все-таки был церковью принят во всей полноте, а Максим стал святым исповедником. Это как раз говорит о том, что нельзя искажать правду Божью, нельзя никаким образом отступать от того, что Бог о себе явил, потому что, если Бог о себе явил истину и правду, она нужна для нашего спасения. Для чего, для какого спасения? Мы через догматы, еще раз хочу сказать, учимся не тому, чтобы считать себя лучше других, умнее других, православнее других, что мы спасемся, а все другие не спасутся, совершенно нет. Эти догматы призваны только к одному – научить нас тому, что Бог есть любовь и научиться любить Бога всем сердцем, всем умом, всем помышлением, а ближнего, как самого себя и больше не для чего. Догматы святой церкви, церковь хранит только ради этого. И поэтому, мы православные постольку и настолько, насколько мы можем любить Бога и ближнего. А этому учат нас святые догматы – догматы о Святой Троице, догматы о воплощении, догмат о Вознесении, догмат о Пресвятой Богородице, догмат о иконопочитании – вот все эти святые вещи, святые истины, учат нас тому, каков наш Бог есть любовь, прежде всего. А не тому, кто прав и кто виноват, и кто хороший, а кто плохой.

Т.Ларсен

— Но, мы неоднократно, кстати, в этой студии, рассуждая о том, как тот, или иной человек приходит к Богу, точнее, как его Господь к себе приводит, говорили о том, что кому-то прямо с детства этот путь был открыт и широка была его дорога, а кто-то ходит-ходит в храм всю свою жизнь и жертвует, и вроде как молится, и посты держит и прочее, прочее, а вот Духа Святаго нет в его жизни. И опять же получается, что Дух живет, где хочет, а для этого надо, чтобы мы как-то себя особым образом к Нему уготовлялись, или как?

А.Уминский

— Точно, Таня, вот помните, как Христос вдруг встречает женщину тяжелой судьбы у колодца?

Т.Ларсен

— Да, самарянку?

А.Уминский

— Самарянку, да, вот у нее там четверо было, и пятый уже ей не муж, и вообще живет она так, что сторонится людей и приходит на колодец брать воду в самый солнцепек, потому что там в этот момент никого быть не может, и никто ее не увидит, и никто на нее косой глаз не бросит, она думает, что никто ее не заметит, и вот она приходит на колодец одна, чтобы водички себе взять и там встречает Христа. Вот это свидетельство того, что Дух там, где Он хочет, Дух дышит там, где хочет. Христос начинает с ней говорить о тайнах духовной жизни – Бог есть Дух и кланяющийся Ему в Духе, кланяется Ему в истине – говорит Христос. И вот поэтому, если человек ищет Бога, скажем, а не божьего, то это очень и очень важно. Смотрите, эта самарянка, она свой разговор со Христом очень интересно строит. Вот смотрите, Христос ей дает понять, что она говорит с каким-то очень необычным человеком, Он открывает ей всю судьбу, Он говорит ей о будущем, о ее тайных грехах, все, понятно, передо мной… «Господи, вижу, что Ты пророк», – говорит она. И вот, обычный человек, с разрушенной судьбой, с несостоявшейся жизнь, перед ним Чудотворец и Пророк, что он был сделал? Тань, что Вы бы сделали на месте этой женщины? О чем бы Вы Христа спросили?

Т.Ларсен

— Это очень вопрос провокационный?

А.Уминский

— Конечно, а только вам можно провокационные вопросы задавать?

Т.Ларсен

— А я Вам отвечу провокационно тоже, мне на самом деле однажды приснился сон, что я встретила Христа, и я собой горжусь, потому что я себя повела крайне прилично в этой ситуации, когда Он меня спросил… сказал: «Ну раз уж мы встретились, проси, чего хочешь», – а Он был у меня во сне дико уставший, Он был похож на такого потасканного программиста в варенке джинсовой, ну реально изможденный такой взрослый человек, тоже помотанный жизнью, такой вот образ был. Я на него посмотрела и сказала: «Господи, мне так Тебя жалко, Тебя так все достали, все от Тебя что-то хотят. У меня все в принципе нормально, я живу хорошо, все хорошо, мне ничего не надо. Ну, спасибо Тебе вообще, что ты есть». И Он мне тогда говорит: «Раз уж ты все-таки здесь, Ты же, наверное, хочешь знать главный ответ на главный вопрос?». Я говорю: «Ну, конечно хочу», – а Он мне говорит: «Все есть и все будет хорошо». Все. Вот такой был у меня сон, говорят, что сны они от лукаваго, вы сами меня заставили этот сон рассказать, но тем не менее.

А.Уминский

— Не все сны от лукаваго.

Т.Ларсен

— Но это было очень… я тогда только-только пошла на поправку после очень такой страшной болезни, которая меня чуть не унесла, и я все-таки да, этот сон мне тогда очень каким-то образом напитал, и вот воодушевил, и вдохновил. И правда, я честно гордилась достаточно долго, что я такая была умница во сне и к Христу не приставала со своими бытовыми заботами.

А.Уминский

— Вот, Вы правильно сказали – бытовыми заботами, да, а вот тут оказывается, вы поступили, как настоящая самарянка во сне, так вообще-то человек, представляете, перед ним Чудотворец, ну, конечно же, так хочется сказать: «Господи, пусть у меня будет хорошая семья», – разве это плохо? «Господи, пусть у меня никто не болеет», «Господи, пусть у меня денежка водится, пусть у меня личная жизнь наладится…», ну как нормально, да. И вдруг эта женщина об этом совершенно не говорит, она говорит: «Знаю, Господи, что должен прийти мессия», – и вдруг говорит о Боге и понятно, что ей нужен Сам Бог, что не божье ей нужно – ни сила, ни слава, ни честь, ни богатство, ни благополучие, ни счастье житейское – что всем нам очень нужно от Бога, а ей нужен Сам Бог. И вот здесь складываются эти отношения, когда человек встречается с Богом и тогда в нем Дух Святой начинает жить, он тогда рождается, как источник живой воды, вот об этом. Потому что, очень многие люди с Богом все время встречаются, но Сам Бог им при этом не очень интересен, потому что им интересно, что от Бога можно получить, и чем от Бога можно напитать свою жизнь, а сам Бог не очень.

Т.Ларсен

— А как человек может понять, что в нем Дух Святой?

А.Уминский

— Я думаю, что, это пробивается, действительно, как в этой беседе с самарянкой, как источник какой-то, как, что-то пробилось внутри, как жизнь, когда человек вдруг ожил. Дух, он же животворит, плоть не пользует, не мало, а Дух животворит. Дух Святой он животворящий и поэтому церковь наша, она когда вот Духом Святым рождена, он тоже стала животворящей, она все время давала этому миру умирающему, издыхающему от греха, от злобы – жизнь, новую жизнь. И так с каждым человеком случается, человек встречается с Богом, с божьим можно сколько угодно встречаться везде, во всех религиях, можно встретиться с божьим, с божьей помощью, потому что Бог посылает дождь и на праведные, и не на праведные, и солнце встает надо всеми и Бог любит всех людей, каждому человеку посылает то, что ему нужно. Но встретиться с Богом самим – это значит встретиться с ним через Святого Духа, именно через Него. Именно поэтому так важно нам узнать Святого Духа, как личность. То, что мы знаем меньше всего. Так очень важно нам, действительно вот так молиться серьезно – прииди и вселися в мы, оживотвори нас, сделай нас живыми людьми. Вы знаете, есть такая древняя литургия одна, в которой молитва священника, когда он читает молитву Святому Духу, чтобы Дух Святой сошел на хлеб и на вино и сделал их телом и кровью Христовыми, священник в этот момент – мы молимся сегодня… ниспошли Духа Твоего Святого на нас…

А.Пичугин

— И на предлежащие дары.

А.Уминский

— И на предлежащие дары сия – смотрите, то есть, мы молимся, чтобы Дух Святой сделал нас таким же телом Христовым, как и хлеб и вино, а в той древней анафоре звучали такие слова…

А.Пичугин

— Апостола Иакова, да?

А.Уминский

— Не помню, может быть даже другая… Господи сделай нас живыми людьми, – представляете себе, такие простые, но такие замечательные слова – Господи, сделай нас живыми людьми, оживотвори нас Духом Святым, через Духа Святого сделай нас живыми людьми. Вот это действие этой личности божественной на нас сейчас. Это действие того лица Святой Троицы, которое сегодня живет среди нас, которое сегодня нас наполняет в церкви, которое приводит нас к Богу Отцу, никто не может прийти к Богу Отцу, кроме как, через Святого Духа. Никто не может познать Бога, как только через Святого Духа, по-настоящему познать. Не божье, божье познается легко, познается легко, как дары Божьи, а вот Сам Бог познается Духом Святым, как источник жизни.

 

Т.Ларсен

— Вы слушаете программу «Светлый вечер» в студии Тутта Ларсен.

А.Пичугин

— Алексей Пичугин.

Т.Ларсен

— И наш гость протоиерей Алексий Уминский. Сегодня мы празднуем Троицу, Пятидесятницу, как хотите, как вам больше нравится называть этот праздник. Слушайте, Вы сказали вещь, которая меня действительно сейчас поразила, потому что на самом деле Отец и Сын они находятся где-то от нас очень далеко и непостижимо…

А.Уминский

— Но, не в космосе…

А.Пичугин

— Гагарин летал.

Т.Ларсен

— В жизни вечной, а Дух Святой, Он ведь, действительно здесь среди нас и он, как Христос обещал своим апостолам, пришел после того, как Христос вознесся, воссел с Отцом рядом на престоле и послал к нам Духа Святаго, чтобы мы тут не осиротели совсем.

А.Уминский

— Да, Таня, знаете, что мне сейчас пришло в голову, ну, может быть, не только сейчас, а приходило в голову и раньше, о том, что действительно, небо – это вот там, где-то высоко, далеко и весь путь от земли на небо, он какой-то совершенно для нас непостижимый. Потому что наши законы – это законы падшего мира, это законы земного притяжения. Все, что ты не прочишь наверх, обязательно должно упасть на землю. И как ты ни стремись… а этот хотел дойти ногами до неба, мы знаем, что там случилось дальше, выпил, обдолбался, вот и весь сказ. Каждый из нас это знает, как-то он хочет несколько шагов в небо сделать, потом хлобысь и чем выше ты поднимаешься, тем сильнее ты падаешь, потому что вот это падение, оно характерно для всего человечества. А для Бога, как раз ровно наоборот, Христос, Он возносится на небеса. И вот смотрите, что получается, а Дух Святой, что делает?

Т.Ларсен

— Опускается.

А.Уминский

— Сходит, то есть Дух Святой подчиняет себя в своем смирении законам этой человеческой природы. Потрясающе совершенно, как Христос себя умалил и принял образ раба, родившись от девы, так Дух Святой себя умаляет и снисходит на эту грешную землю, на нас – на грешных людей. Для чего? Для того, чтобы… смотрите, что происходит во время сошествия Святого Духа – апостолы получают дар Святого Духа, как пламенные языки, как огненные языки. В мире нашем единственное, что не подчиняется законам падшего естества – это огонь, все стремится вниз и только огонь стремится вверх. То есть, Дух Святой, снисходя каждому из нас, зажигает нас этим огнем и помимо нас самих. Смотрите, Он нас зажигает и туда ведет, как пламя огня, вверх. Вот это удивительное явление. Как Дух Святой смиренно нас охватывает и ведет туда, чтобы мы не падали.

Т.Ларсен

— А можно я еще один дурацкий вопрос задам? Вот, когда Иисус крестился и был глас и увидел Иоанн Креститель голубицу, спустивушуюся с небес – Сие есть Сын мой возлюбленный – вот эта голубица – это тоже был Дух Святой?

А.Уминский

— Это был как раз Дух Святой.

Т.Ларсен

— Тот же самый Святой Дух, который в виде языков пламени потом сошел на апостолов.

А.Уминский

— Совершенно верно, Дух Святой, явил себя в виде голубини… но это не значит, что Дух Святой – это голубь.

Т.Ларсен

— Понятно, я имею в виду, что это была одна и та же природа…

А.Пичугин

— То есть, Он уже существовал, всегда.

Т.Ларсен

— Одна и та же природа была.

А.Уминский

— Дух Святой безначальный, бесконечный, вечный и непостижимый, так же, как и Бог Сын, и Бог Отец.

А.Пичугин

— Почему именно мы отмечаем появление Святаго Духа в нашем мире, если Он уже появлялся в момент крещения?

А.Уминский

— Нет, Дух Святой в мире существует вместе с Отцем и Сыном в вечности и мир, который сотворен, он сотворен Духом Святым и словом Божьим. Словом Божьим небеса утвердишися и Духом Его вся силы их – это говорит псалмопевец Давид, когда мы видим, действительно, первые строчки книги Бытия, мы видим, что и Дух Божий носился над водою. То есть, Троица Святая в своем нераздельном единстве и творческом порыве, творит этот мир словом Божьим и Духом Святым.

А.Пичугин

— А Ветхом завете были хотя бы какие-то представления о Троице?

А.Уминский

— Ну, естественно, многие представления о Троице мы черпаем из символов Ветхого завета. Прежде всего, самые первые слова Книги Бытия – в начале сотворил Бог небо и землю – «Берешит бара Элогим» – это по древнееврейски, Элогим  это слово, которое означает Бог во множественном числе, сотворил, как бы боги, но сотворил. И также мы видим…

А.Пичугин

— То есть, это важно, там именно «боги» сотворил?

А.Уминский

— Да, и там есть несколько других моментов… «Сотворил человека по образу и подобию нашему», «Вот Адам стал, как один из нас», – говорит Бог, это все в первой книге. Потом, конечно, явление Аврааму в виде трех ангелов, когда три ангела – Господь является в виде трех ангелов – являются Аврааму и он обращается к трем, как к единому, «Господин, – говорит он трем ангелам, не пройди мимо меня».

А.Пичугин

— То есть, он понимает, на самом деле, кто перед ним?

А.Уминский

— Ему что-то явлено такое, что конечно, как пророку и как боговидцу, ему явлено больше, чем остальному человечеству, он Бога знает доподлинно, как Моисей знает Бога и Моисей знает Бога особенным образом. Пророчество Исайя, заметьте, смотрите, пророк Исайя видит Бога на престоле превознесенном, который окружают чины архангелов и ангелов, херувимы и серафимы. И взывают песнь… какую? Свят, свят, свят Господь саваоф, – то есть, трисвятое, которое мы сегодня исполняем – Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас. Вот это первое трисвятое, троическое славление единого божества. Поэтому, весь Ветхий завет конечно, полон символами Святой Троицы, она разгадана, то есть явлена человеку откровением Нового завета. Конечно, что ветхозаветный человек не мог постичь Троицу через эти краткие символы, которыми наполнен текст писания, это было для него очень сложно сделать. Но, вот сам Христос являет Святую Троицу, говорит об Отце и о своем Духе и повелевает крестить людей во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Т.Ларсен

— Почему же, в таком случае, апостолы так долго не… извините, опять же выражаясь таким современным, даже сленговым языком, так долго не догоняли? Почему они провели с Христом столько времени, они видели все Его чудеса, они были свидетелями Воскресения, Он приходил к ним, они влагали пальцы в Его раны, но при этом все равно, пока на них Дух Святой не сошел, они не стали апостолами в полном смысле этого слова. Почему недостаточно было им того, что они были свидетелями Христа, почему надо было обязательно их еще так вот дополнительно просветить?

А.Уминский

— Это как творение мира, мы об этом сейчас говорили, что творение мира – это есть действие не Бога Отца отдельно, да, не Бога Сына отдельно, и не Бога Духа Святаго отдельно, а есть творение всей Святой Троицы. Причем нам неизвестно, единомоментное ли это творение, либо творение последовательное. Вот мы видим, как Бог творит нового человека и новую землю в лице церкви, последовательно. Бог Отец посылает своего Сына, то есть, Бог приносит в жертву своего Сына, Сына своего единородного не пожалел, но отдал Его, чтобы он был жертвой за этот мир. Бог Сын послушание исполняет отцу, приносит себя в жертву любви и искупительная его жертва дарует человеку прощение грехов и рождение для новой жизни. А Дух Святый, дает этому новому человеку и человечеству, христианству, жизнь, сила этой жизни оживляющая. Вот это последование нового творения, воскресного творения, пасхального творения, завершается сошествием Святаго Духа. Поэтому, вся полнота действия Святой Троицы нам явлена в этом искупительном, это все искупление, это все искупительные действия Отца, Сына и Святаго Духа, и воскрешающее действие, и действие жизни будущего века, потому что Дух Святой дает нам не просто жизнь, а жизнь будущего века, мы уже Духом Святым живем в вечности.

А.Пичугин

— Да. Говорим о престольном празднике вашем, столько аспектов у праздника, наверное, как и у любого другого христианского праздника можно найти огромное количество аспектов. Но, все-таки, праздник Троицы, он, для меня, например, я как-то обычно забываю о всех его мистических проявлениях, все время помню, что это конец весны, начало лета, когда все еще краски такие яркие, когда все еще распускается, когда храмы, действительно украшают березовыми веточками и храмы превращаются в такие сады.

А.Уминский

— Вы помните, в советские времена нельзя было Троицу праздновать, но тогда был праздник русской березки.

А.Пичугин

— Русской березки в это же время примерно?

Т.Ларсен

— Серьезно? Я не застала.

А.Уминский

— Да, на Троицу был праздник русской березки, чтобы народ отвлечь от храмов. Особенно в Загорске – это теперешнем Сергиевом Посаде, там в Троице-Сергиева Лавра… устраивали в клубах праздники русской березки, с фольклорными ансамблями, с русскими гармошками и так далее, и тому подобное.

А.Пичугин

— Но, все равно, люди же помнили, я знаю много случаев, когда где-то в селах, в деревнях, храмы, посвященные Троице, по крайней мере те храмы, в которых на теплое время года праздники приходились, уже давным давно нет, может быть они снесены, но люди все равно приходили, отмечали всегда. Как-то эта традиция даже до сих пор сохраняется, на пустых местах старики приходят, празднуют, отмечают, играют на гармошке, выпивают.

А.Уминский

— Конечно, троицкие храмы, они очень характерны для русских деревень, кстати, для русских сел, не знаю почему, а это действительно так, сколько троицких сел.

А.Пичугин

— А я вот недавно узнал, для меня это было такое открытие недавнее относительно, почему в некоторых… в большинстве сел, где были храмы, они посвящены праздникам, которые приходятся не на страду, скажем, очень много Успенских храмов, потому что Успение отмечается уже после окончания сельхозработ, также Троица…

Т.Ларсен

— До того.

А.Уминский

— Еще до начала.

А.Пичугин

— Да, до того, как начали что-то сажать, сеять, чтобы люди могли по-настоящему отметить.

А.Уминский

— Совершенно верно, да, именно так.

А.Пичугин

— Для меня это было таким недавним открытием.

Т.Ларсен

— Ну, мне кажется, что все-таки, действительно, Троица, наверное, после Пасхи, самый непостижимый такой и… я не знаю, слово «мистический», наверное, не прилично здесь произносить.

А.Уминский

— Почему, очень даже прилично, в нашей студии слово «мистический» вполне прилично.

А.Пичугин

— Мистическое богословие.

Т.Ларсен

— Для меня это все равно совершенно невместимое знание какое-то, мы с вами целый час об этом говорили и все равно вот это действие Духа Святаго и вот это постоянное обращение все-таки к Богу, именно в Его трех лицах, является таким трудом для меня.

А.Уминский

— Трудом, вообще обращение к Богу всегда является трудом, надо сказать.

Т.Ларсен

— Да, ну просто, как, опять же, человек интеллигентный, с высшим образованием, я не могу это делать, например, как это делала моя прабабка, просто незадумываясь, вот просто по вере своей, видимо потому что Дух в ней был, ей было проще его принять, чем мне, человеку с каким-то горем от ума перманентным и со своим скептическим изначально знанием о мире.

А.Уминский

— Ну Тань, у наших предков, у наших бабушек-прабабушек был как бы единый опыт жизни, неразломанный, а многие из нас, и Вы, и я, имеем очень много таких разломов и провалов, поэтому вот эти вот узелочки между собой связать, всегда бывает очень трудно.

А.Пичугин

— А у них все естественно было, да?

А.Уминский

— А у них все… у них единая жизнь, единый опыт жизни, познание с детства до смерти, вот, удивление перед этим миром, знание правды и неправды, знание черного и белого без смешений, без каких-то вот таких вот компромиссных оттенков.

А.Пичугин

— Как рассказывали про отца Павла Груздева, известного современного православного подвижника, что он во время службы мог где-нибудь там во время евхаристического канона сказать: «Господи, да помоги ты Лидке, чтобы у нее корова наконец родила», – ну вот такое естественное человеческое общение с Богом.

А.Уминский

— То же самое, собственно, мы видим в житиях и древних святых, да, когда, вспоминаем великомученика Георгия, который исцеляет корову будучи в узах перед смертью своей, понимаете, перед жуткими мучениями, у какого-то человека корова там куда-то упала, понимаете, и ему есть до этого дело. Его там завтра казнят, а вот…

Т.Ларсен

— В общем, будьте, как дети.

А.Уминский

— Да, совершенно верно

А.Пичугин

— Протоиерей Алексий Уминский –  настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах, отец Алексий, с праздником Вас!

А.Уминский

— Спасибо Вам, Алексей! С праздником!»

А.Пичугин

— Тутта Ларсен, я Алексей Пичугин здесь в программе «Светлый вечер».

Т.Ларсен

— Всех, с Троицей!

А.Уминский

— С праздником!

А.Пичугин

— Всего доброго, с праздником!