О вере, неверии и сомнении

Протоиерей Алексий Уминский отвечает на Монолог Наталии Холмогоровой. Это монолог о том, что «Слушайте, какое ваше дело, как я живу? Что вам до того, что творится в моем сердце? Оставьте, я живу так, как считаю нужным. У меня такая же таинственная жизнь, как и ваша, может быть, даже более». Она дискутирует с каким-то виртуальным собеседником, с какими-то комментаторами, которые обсуждают не внутренний мир человека, а свое представление о нем.

Ее слова говорят о том, что мир человека верующего – одного, другого, третьего – это разные миры. Нельзя сказать, что внутренний мир атеиста одинаков для всех атеистов. Так же внутренний мир православных христиан – это не одинаковый мир каждого православного христианина.

Бывают православные христиане. Бывают просто православные. Бывают люди верующие, которые смыслом своей веры считают какие-то странные поступки и акции, которые другим верующим совершенно не свойственны.

Этот текст Наталии может начать серьезный разговор о том, что такое внутренний мир человека.

Как воспринимает, например, весну верующий человек, а как весну воспринимает человек неверующий. Может быть, они воспринимают весну одинаково.

Как любит верующий человек и как любит человек неверующий. Одинаково или по-разному?

Мне кажется, что здесь надо исходить из таких важных вещей, которые свойственны всем. Скажем, весна наступает после зимы, восходит солнце. И выходит верующий человек на улицу, щурясь под апрельским солнышком. А выходит неверующий человек на улицу, отводя от этого солнышка свои глаза и бурча: «Вот, опять весна! Была бы зима…» Но ведь это же не так!

Или идет на свидание верующий человек – и идет на свидание человек неверующий. Они ощущают что-то общее или что-то совсем разное в своем сердце? Получает верующий человек отказ от девушки, которую он любит, и получает неверующий человек отказ от девушки, которую он любит, – они ведут себя одинаково или не одинаково? Верующий человек пойдет в храм и закажет молебен, а неверующий человек пойдет и напьется в кабаке? Часто они оказываются в одном и том же кабаке – пьяный верующий и пьяный неверующий, растирающие сопли.

Нам всем есть о чём поговорить. О нашем внутреннем мире. О том, как мы воспринимаем мир вообще, как мы воспринимаем жизнь, как мы воспринимаем солнце, боль, смерть, рождение. И мне кажется, что здесь у нас найдется очень много общего. Так много общего, что оно вообще может стать основным полем для взаимопонимания, да и для того, чтобы оставить друг друга в покое. В покое тайны человеческого сердца, о котором Наташа Холмогорова говорит. Той тайны, которую хранит человеческий разум.

Многие люди могут быть сначала верующими – а потом очень неверующими. И этот период может наступить в жизни людей совершенно неожиданно. Мы всё время испытываемся на свою внутреннюю верность, на свою внутреннюю честность. И не всегда это испытание проходим достойно.

Говорят, что сейчас стало модно быть верующим. Душевным таким, со свечечкой в руках… Но не сказал бы, что атеизм не моден. Агностицизм и атеизм становятся новой интеллектуальной модой. Эту моду на Западе в свое время задал Умберто Эко, и потом она пришла в Россию. Думаю, что скоро быть верующим в интеллектуальной среде станет не модно. В студенческой среде это уже не модно и вызывает недоумение очень многих.

Мода вообще быстро проходит. Не думаю, что атеисты в данном случае как-то ущемлены в интеллектуальных правах или возможностях. Наташа Холмогорова верно поднимает вопрос о том, что сегодня нас искусственно сталкивают в поле вражды и противоречий. Выставляют неадекватных спикеров типа Невзорова и Никонова со стороны атеизма, а Цорионова и Фролова – со стороны верующих. Стараются внушить нам, что верующие и атеисты могут разговаривать между собой только вот так странно, и никаким образом по-другому смотреть друг на друга не могут. Но это очевидная обманка, не надо на нее вестись.

Вообще, не надо «вестись». Настоящая экзистенциальная вера и безверие тоже – это всегда большой труд и большая мука для человека. Мы видим в разговорах Ивана Карамазова и Алеши классический пример такой муки веры и муки неверия, такого пронзительного атеизма и такой ищущей, но очень чистой и очень ранимой веры.

«Удобный» атеизм, не задающий вопросов, как и «удобная» вера, не задающая вопросов, в этом смысле одинаковы и совершенно бессмысленны. А может быть, атеизм как борьба и вера как борьба – это тоже бессмысленно.

Может быть вера борьбой?

А можно ли сказать, что смысл и цель веры – борьба со злом?

Конечно, нет!

Потому что если смысл веры – бороться со злом, то всегда будет не хватать зла для этой веры. И тебе придется всё время искать это зло у другого человека или в чём-то другом: в произведениях искусства, в книгах и так далее.

Целью нашей веры является стяжание Духа Святого(прп. Серафим Саровский) , т. е. соединение со Христом и Обожение, как об этом учат святые отцы. Борьба со злом- это ЗАДАЧА, внутреннее делание, невидимая брань. Нельзя путать цель и задачу, иначе может получиться, что для достижения “цели-задачи” все средства хороши.

То же самое с атеизмом. Если атеизм находит для себя цель в борьбе с чем-то – с мракобесием, с антинаучным подходом, с мерседесами попов и так далее, – то он всё время будет только это и искать, понимаете? И никогда не увидит ни «Троицы» Рублева, ни преподобного Сергия, ни мать Терезу – как людей и явлений, которые жили верой, которые дышат верой, и поэтому так прекрасны.

Так что есть такой атеизм, есть другой атеизм, и есть третий атеизм. Ровно так же и с верой. Все эти позиции – образ человеческого осмысления мира и самого себя. А это путь очень серьезный, глубокий, мучительный, тревожный – и для верующего человека, и для неверующего. Если человек всё время ставит перед собой вопрос: как я живу, зачем я живу, для чего я живу – он всё время ищет вот такие основания для жизни.

Ведь только сказать легко, что у верующего человека есть четкая цель в жизни, – молись и кайся, и всё. А у неверующего – посадить дерево, вырастить сына и построить дом. На самом деле всё значительно серьезнее. И мне кажется, разговор об этой серьезности начинается с того, как выходит человек из дома в апреле, смотрит на солнышко и улыбается. И верующий, и неверующий. Помните, как у Пригова?

Выходит слесарь в зимний двор.
Глядит – а двор уже весенний.
Вот так же как и он теперь –
Был школьник, а теперь он слесарь.