— На что похоже уныние? Когда человек в своей квартире закрывает все двери и зашторивает все окна темными занавесками, чтобы туда не проникал свет. При этом изо всех сил старается соблюсти статус кво. Кого мы себе представляем, когда говорим «унылый человек»? Конечно, «человека в футляре» Чехова.

Уныние – это состояние полнейшего бесчувствия души. Это даже больше, чем когда тебе ничего не хочется. В состоянии уныния человек отказывается от любого проявления жизни, от любого ее переживания.

Ведь жить по-настоящему, глубоко, всеобъемлюще и полнокровно – очень тяжело. И любить очень тяжело, и сделать что-то, приносящее подлинную радость — нелегко. Всякое проявление настоящей жизни требует труда. Потому что жизнь – это труд.  Жизнь – это понуждение.  И радость – это плод понесения этих трудов.  А уныние – это избегание этого труда. Одна из форм подмены жизни.

Чем страшна активность унывающего

Мы иногда думаем, что уныние связано с бездействием человека. Мол, человек унывающий – это человек, который не способен ничего сделать, только лежит с утра до вечера на диване.  Но это не всегда так.

Да, человек, который не находит в себе оснований для жизни, часто бывает в полупаралитическом состоянии. Но, как ни парадоксально, гораздо чаще унылого человека можно встретить в состоянии кипучей деятельности. Со стороны уныние под ней едва различимо.

Впрочем, человек сам может не понимать, что его бесконечная активность – на самом деле всего лишь маска глубокого уныния.

Опять же, вспомним «человека в футляре». Страшно беспокоясь о том, «как бы чего не вышло» и тщательно защищая себя от любого проявления жизни, он, тем не менее, умудрялся разворачивать кипучую деятельность. Страшно нудную, но кипучую и тяжкую для окружающих.

«…на педагогических советах он просто угнетал нас своею осторожностью, мнительностью и своими чисто футлярными соображениями насчет того, что вот-де в мужской и женской гимназиях молодежь ведет себя дурно, очень шумит в классах, — ах, как бы не дошло до начальства, ах, как бы чего не вышло, — и что если б из второго класса исключить Петрова, а из четвертого — Егорова, то было бы очень хорошо. И что же? Своими вздохами, нытьем, своими темными очками на бледном, маленьком лице, — знаете, маленьком лице, как у хорька, — он давил нас всех, и мы уступали, сбавляли Петрову и Егорову балл по поведению, сажали их под арест и в конце концов исключали и Петрова, и Егорова».

Чеховский Беликов доводил своих коллег бесконечными опасениями, но кипучая жизнедеятельность унывающего может выражаться по-разному.

Это может быть постоянное мельтешение,  вечная суета, постоянное желание куда-то пойти, куда-то позвонить, просто переложить предмет с места на место. Занять себя хоть чем-то, лишь бы не оставаться наедине с пустотой внутри, потому что человек не знает, что с этим делать.

Недаром так много людей ненавидит тишину в доме. Обязательно надо уничтожить ее музыкой, телевизором, чем угодно – лишь бы не остаться наедине с собой в этой оглушительной тишине.

Есть целое направление православных активистов, занятых такой кипучей деятельностью, в которой нет подлинного глубокого смысла. Она лишена любви, лишена смирения, поэтому прорывается агрессией ксенофобии и ненавистью.

Со стороны посмотришь – чего-то кричат, требуют, громят, запрещают, ратуют. А внутрь заглянешь – тоска и опустошенность.

Тест

Если человек хочет испытать себя, — в унынии он или просто грустит-тоскует, что нормально, можно провести простой эксперимент.

Остаться наедине с собой,  во внешнем бездействии, но в мыслях о себе. Попробовать привести себя в состояние внутреннего покоя. И посмотреть, каково ему вот так, в этом состоянии?

Если неприятно, тревожно, мучительно, если хочется заняться чем угодно, лишь бы отвлечься мыслями, — это тревожный сигнал. Вернейший признак уныния.

В унынии человек не может молиться. Ведь молитва и есть – самая настоящая жизнь, самая подлинная, — а человек не способен. У него не ворочается язык, он не может собрать ни мысли.

Человек в унынии не может даже по-настоящему порадоваться хорошей погоде. Он не заметит первого цветочка, выросшего под теплым солнцем.

В.Ван Гог, автопортрет (1889 г.).

Как быть в ситуации, когда человек унывает, хочет выйти и не может? Как помочь?

Можно, конечно, призвать такого человека радоваться. Очень легко призывать радоваться других – точно так же, как легко смирять других, а не смиряться самому. Но заставить радоваться нельзя. Ведь радость – это плод. Плод некоего пути, труда, внутреннего созревания.

Радоваться – значит плодоносить. 

И лучше не выжимать изо всех сил из себя радость и не бросаться «плодоносить», если вдруг поняли, что унываете. Это обернется той самой пустопорожней активностью или лицемерием. Долго-то обманывать себя нельзя, и такой фальшивый плод душу никак не напитает. Более того, усталость и разочарование от этой фальши способно обрушить человека в еще более глубокое уныние, чем прежде.

Рецепт с «одеялом» от Исаака Сирина

Нужно просто признать, что в человеческой жизни не может быть сплошных подъемов. Жизнь состоит из разных периодов. Бывают времена наполненности и времена опустошения. Времена обнимать, и уклоняться от объятий. Собирать камни, и камни разбрасывать.

И если навалилось уныние, надо его терпеливо переживать. Признание проблемы и ее терпеливое переживание – это и есть труд, который, несомненно, принесет свой радостный плод.

Преп. Исаак Сирин; современная икона.

Не надо вымучивать ничего из себя. Преподобный Исаак Сирин советовал монаху, который не может молиться, поесть, завернуться в мантию и лечь спать. Это монах советует монаху!

Рецепт от барона Мюнхаузена

Однако без конца совет «поспать» применять нельзя. Поел, поспал – пора и потрудиться. Человек порой должен, как Мюнхгаузен, вытаскивать себя за шиворот из болота. Это прекрасный образ для христианина. Все время из болота тащить своего собственного бегемота. Уныние лечится деланием – очень спокойным, без пафоса, без надрыва, размеренным и постоянным.

Рецепт от неизвестного старца

Есть прекрасная притча о монахе, впавшем в уныние. Ему было поручено возделывать поля. Придя и увидев на поле маленькие сорняки, инок очень быстро их выполол и ушел довольный. То же и на другой день. На третий день пришел, посмотрел – солнышко светит, работать не хочется. А сорняки? Завтра прополю. Их ведь так мало. И лег в тенечек поспать. Поспал. Ушел. На следующий день пришел – та же история. Сорняки не слишком выросли, завтра прополю. Или послезавтра. Потом – послепослезавтра прополю, справлюсь, я же сильный, уже полол, растут они медленно.

Через какое-то время инок пришел, смотрит, а поле — одни сплошные сорняки, большие и колючие. И тут инок понял, что у него просто не хватит сил с ними справиться.

Вот таково состояние уныния. Когда человек понимает свое бессилие и не верит в то, что можно что-то изменить. И проще сделать вид, что проблемы не существует, и заняться чем-то еще – чем угодно, лишь бы не тем, что единственно требуется.

Но, будучи монахом, все-таки наш герой пошел к своему старцу  и признался, что поле он запустил. Старец дал ему такой совет: «каждый день выпалывай кусочек поля размером с твою постель». Монах послушался и стал каждый день усердно выпалывать поле  метра по два, не больше. И довольно быстро очистил так все поле от сорняков.

Также можно бороться и с унынием. Выпалывать потихонечку свои сорняки. Потихонечку, но — ежедневно. Потихонечку – но с понуждением. И в конце концов окажется, что поле-то очистилось. И теперь новые сорняки (они обязательно будут) хорошо видны и их гораздо легче выпалывать. Главное – не начать снова почивать на них.