Общество не справляется со свободой самовыражения

Религиозная тема в окружающем нас мире последнее время все больше и больше становится причиной конфликтов. Если раньше, буквально несколько лет назад главным конфликтным полем было поле национальное, споры шли вокруг скинхедов, иностранных рабочих и так далее, то сегодня тема национализма практически не звучит в СМИ. Попробуй, выскажи что-нибудь, сразу со всех сторон начнутся осуждения. Здесь и нельзя «перегнуть палку», поскольку можно попасть под действие закона о разжигании межнациональной розни.

А вот медийно востребованной продолжает оставаться религиозная тема. Нападки на какую-то религиозную группу людей или на саму Церковь – это становится медийным поводом, раскручивается как живой, интересный материал.

И все это происходит на фоне сегодняшней крайне напряженной ситуации в обществе. Злость, ненависть, противостояние, особенно на религиозной почве, доведены до сильной степени каления.

Причем те, кто стремится еще более дестабилизировать ситуацию, в этом смысле не ограничены никакими законами.

Допустим, авторы, кураторы той же выставки на Винзаводе прекрасно понимали, что после того, как регулярно пилятся кресты, обливаются иконы чернилами, храмы изрисовываются непристойностями, открытие подобной экспозиции не может не быть провокационным, не вызвать агрессии у определенной части людей. Тем более что открытие было запланировано на праздник Рождества Пресвятой Богородицы. Это сознательное действие, направленное на то, чтобы еще сильнее разжечь этот внутриобщественный конфликт иначе как подлостью назвать нельзя…

И здесь какие-то общественные стабилизаторы в виде законов, наверное, нужны. Имеющиеся законы о вандализме и хулиганстве не подходят. Когда устраивается подобная выставка, здесь нет вандализма. Вопрос стоит о кощунстве, об оскорблении религиозных чувств человека.

Это очень тонкая материя. Когда национальные чувства оскорбляют – это же почему-то всем понятно, все знают, что оскорблять национальные чувства нельзя.

В данном случае вопрос, что считать оскорблением религиозного чувства и что считать кощунством. Эти вещи с юридической точки зрения трудноопределимы.

Но все-таки ради сохранения мира, общественного согласия, какие-то шаги должны быть сделаны.

Поскольку само общество не справляется с той свободой самовыражения, которая сегодня существует.

Есть замечательное стихотворение гениального Дмитрия Пригова, которого не стало пять лет назад. Он сам когда-то устраивал выставки на Винзаводе. А стихотворение это написал еще до перестройки.

Нам всем грозит свобода

Свобода без конца

Без выхода, без входа

Без матери-отца

Посередине Руси

За весь прошедший век

И я ее страшуся

Как честный человек

Звучит пророчеством, которое – сбылось. И я бы хотел, чтобы сегодняшние актуалисты, устраивающие подобные выставки, прислушались к тому, кто является их предтечей. Не надо забывать, что ты — прежде всего – честный человек. А если ты – честный человек, тогда нельзя не думать о том, что ты делаешь.

От нечестных людей, повторяю, должен оберегать закон.

Но прежде чем приниматься за разработку такого закона, кажется желательным составить некое экспертное сообщество, в которое бы входили представители различных религий и представители общественности. Группы переговорщиков с разных сторон – честные умные люди — могли бы договориться о терминах, о понятиях, о недопустимом в принципе и принять некий кодекс в отношениях к религиям и верующим, о том, что недопустимо представителям различных религий и конфессий по отношению к своим оппонентам. Чувства верующих должны быть защищены.

Со стороны общественности нужно обсудить встречный вопрос о том, что должны быть защищены права людей на свободное выражение своего мнения. До какой степени и в какой форме это может быть выражено.

И только когда все это будет обсуждено, согласовано, можно приниматься за разработку закона.

Хотя все, что я сейчас сказал – на самом деле – утопия. Вряд ли это осуществимо, по одно простой причине:

« Когда в товарищах согласья нет,

На лад их дело не пойдет,

И выйдет из него не дело, только мука».

Ситуация у нас сегодня, как в басне Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь; Все в музыканты не годитесь».

Есть еще опасность, характерная для нашей страны: даже самый хороший закон может начать работать избирательно, и, вместо того, чтобы быть средством защиты, станет средством нападения.

Через искусство человек может поделиться опытом богопознания, лишать его этого права нельзя

Когда художник берется за евангельскую тему, он может использовать ее по-разному, но даже если он использует ее как провокацию, вовсе необязательно, что он имеет злобные, сатанинские цели. Он может через эту провокацию сказать что-то новое о своем опыте богопознания. Кому-то такой опыт покажется соблазнительным, недуховным, но нельзя лишить человека права поделиться им через искусство.

Граница в искусстве лежит в дилемме «талантливо-неталантливо». Талант не всегда является критерием истины и даже критерием «хорошо или плохо». Талантливое произведение может быть и убийственным, как, например, «Les Fleurs du mal» («Цветы зла») – известный сборник стихов Бодлера. Но и в таком самовыражении художник предлагает себя на растерзание, потому что любое талантливое произведение порождает определенное отношение и к себе, и к автору.

Если произведение искусства выдерживает проверку временем, то из своего времени, через столетия, ты начинаешь его понимать. Можешь не принимать, не соглашаться с художником, но ведь искусство и предполагает споры. А талантливое произведение всегда дает пищу для споров и размышлений.

Хотя, конечно, у нас всех есть свои вкусы, предпочтения. Сальвадор Дали никогда не тревожил моего сердца. Как художник он мне неинтересен, у меня ничего не шевелится в душе, даже когда я смотрю на его «Тайную вечерю» и «Распятие». Умом я могу понять, что он хотел сказать, но мне эта идея кажется пустой. А есть художники, чьи работы меня трогают и тревожат.

К опере «Иисус Христос – суперзвезда» тоже можно относиться по-разному, но я помню, как в молодости мы с друзьями ходили и напевали: «Jesus Christ Superstar». Впервые в Советском Союзе имя Иисуса Христа звучало вне атеистической пропаганды. Очевидно, что эта опера никогда не была атеистической, а кому-то даже помогла прийти ко Христу.

Или возьмем интеллигентское евангелие шестидесятых – «Мастера и Маргариту». В православной среде много спорят о допустимости таких приемов, полезна ли эта книга, можно ли ее читать православному. Что ему полезно, а что нет, каждый взрослый человек может решить сам, руководствуясь словами апостола Павла: «Все мне позволительно, но не все полезно» (1 Кор., 10,23). Но такие книги, как «Мастер и Маргарита», пишутся не для того чтобы проходить церковную цензуру.

В книгах, которые говорят о христианских догматах, о нашем вероучении, не должно быть соблазнительных вещей, которые могут поставить читателя в двусмысленное состояние. Поэтому церковная цензура таких книг обязательна. А в искусстве допустимы разные взгляды, в том числе и христианские.

Конечно, есть вещи, которые только выдаются за искусство, а на самом деле являются богохульством и осквернением. Например, крест, погруженный в мочу – не помню автора, но такое произведение «искусства» есть. Очевидно, что такое использование святыни недопустимо. К тому, что для части людей святыня, надо относиться чуть бережней, поскольку, по моему убеждению, люди в этом мире в принципе должны беречь друг друга. Желание оскорбить другого может сколько угодно прикрываться якобы художественным замыслом, но это не искусство.

Сейчас обсуждается закон о защите чувств верующих. Сначала, мне кажется, надо определить, что мы понимаем под этими чувствами. Религиозное чувство – молитва, покаяние, благодарение Богу, сокрушение сердечное, то есть то, что испытывает человек в своих отношениях с Богом.

Испытывает он их, прежде всего, в местах, где они и должны выражаться: в храме, на кладбище, возле поклонных крестов и святых мощей. Если кто-то пытается оскорбить это пространство, очевидно, что он оскорбляет именно религиозные чувства верующих. Но на улице мои религиозные чувства не могут быть оскорблены чьей-то майкой, потому что улица – не место для выражения моих религиозных чувств. Я могу молиться про себя в этот момент, но это сокровенная жизнь, а не публичная.

Также есть некое пространство, которое называется художественной галереей. Пространство закрытое – для того, чтобы, допустим, художник-актуалист мог выразить то, что считает сегодня актуальным. Там могут быть вещи, которые кому-то неприятны, шокируют его, но это чужое пространство, и ты можешь туда не ходить, чтобы тебя никто не оскорбил.

Я, например, не был на выставке «Духовная брань» и не пошел бы туда, хотя интересуюсь актуальным искусством и бывал на многих других выставках. Но декларация кураторов «Духовной брани», заявленная перед открытием, говорила об очень низком понимании того, что они делают. Отец Тихон (Шевкунов) написал пресс-релиз, что мы, христиане, не считаем это искусством, по нашим представлениям использовать так икону недопустимо.

Замечательно! Мы выразили свое отношение. Дальше уже от самих устроителей выставки зависело, захотели они услышать слово Церкви или нет. А громить выставку или запрещать, на мой взгляд, неправильно.