Символ веры

Заканчивается Великий вход, закрываются Царские врата, задергивается завеса. Просительной ектеньей Церковь начинает готовит молящихся к совершению самого таинства Евхаристии, молясь о предложенных Честных Дарах. О предложенных честных Дарех, Господу помолимся. 
В это время священник тайно читает молитву приношения, прося принять это жертву. … и сподоби нас обрести благодать пред Тобою, еже быти Тебе благоприятней жертве нашей и вселитися Духу благодати Твоея благому в нас, и на предлежащих Дарех сих, и на всех людех Твоих. 

                                                                                      * * *

Дьякон возглашает призыв – Возлюбим друг друга да единомыслием исповемы… Раньше после этих возгласов христиане в знак веры, любви и единомыслия лобзали друг друга. Этот обычай сохранился среди священнослужителей. Если служащих священником несколько, то все они целуют дискос, потир, престол и друг друга, со словами, – Христос посреди нас, – и отвечают, – И есть и будет. 
Дьякон возглашает: Двери, двери, премудрости вомнем. В древней Церкви возглас Двери-Двери относились к привратникам у церковных дверей храма, чтобы они тщательно наблюдали за входом в храм, и не впускали кого-то из оглашенных или кающихся лиц, которые не имели права присутствовать при совершении таинства святого причащения.

                                                                                       * * *

А затем поется Символ веры. Это очень важный момент для нашего церковного осознания. Мы должны возлюбить друг друга и единомыслием исповедовать нашу веру. 
Когда мы поем Символ веры, мы ничего не просим, не каемся в своих грехах, ничего не происходит такого молитвенного, кроме одного, - кроме принесения наших обетов и клятв. 
В первый раз мы поем Символ веры, когда принимаем святое крещение. После вопроса священника о нашей вере, мы даем нашу первую клятву верности, и после этого читается Символ веры. И каждый раз, когда мы, просыпаясь, читаем Символ веры, мы снова клянемся Богу в верности, в том, что мы будем этот день жить, как православные христиане. 
Символ веры еще раз нам напоминает, что если мы православные, то православие наше определяется не как констатация факта, а как цель нашей жизни. Оно может нами восприниматься, только как путь, по которому мы идем, но никак еще не реальность. 
Это литургическая клятва, запечатленная самой Литургией, когда мы поем Символ веры все вместе, хором, едиными устами исповедуем нашу веру православную, для того, чтобы этой верой жить, чтобы эта вера познавалась по плодам, чтобы по этой вере нас люди узнавали. 
Православие это не просто сборище людей, которые пытаются утверждать свою веру за счет других, которые хотят везде быть первыми, и не дают, скажем, бедным католикам свои епархии открывать. Не это является вопросом нашей веры, это и вообще не проблема веры. Вопрос нашей веры - любить друг друга. 
Единственное, за что с нас Господь спросит, - не как вы с католиками боролись, не как секты обличали или каким-то образом внешне ограждали нашу веру, - а за то, как мы любили друг друга. Это и есть критерий нашей православности, потому что Бог есть Любовь. Именно православие, а не холодное знание догматов, не отстраненные какие-то истины о Боге, а совершенно настоящая живая вера дает нам познать Бога как Любовь, а значит любить друг друга по настоящему. 
Бог есть Любовь. Христос есть воплотившаяся Любовь, совершенно недостижимая и недоступная людям, которая во Иисусе Христе стала достижимой и доступной для нас. И только во Христе мы можем причаститься этой недоступной Божественной Любви. 
Жизнь Христова во все полноте - это жизнь Церкви, потому что Он - Богочеловек, а Церковь - это богочеловеческий организм. "Церковь - организм любви" Хомяков. Человек, вступающий в Церковь и становящийся частью этого организма, к этой любви сверхъестественным непостижимым и мистическим, таинственным образом приобщается. И поэтому призыв - возлюбим друг друга - это призыв не просто приложить силы своей души, а это есть исповедание нашей веры. Не просто это - вот все свои силы соберу, да как возлюблю ближнего своего. Ничего не получится. А исповедание веры - это ее исповедь, ее провозглашение, ее явление миру. Любовь может быть только деятельной, а не умозрительной, не только сосредоточием душевных сил человека. 
Смысл церковного соединения, чтобы в мире не осталось ни одного чужого человека. Когда мы находимся в Церкви даже среди людей единомысленных с нами, мы их не любим по большому счету. Очень часто проблему своей нелюбви к какому-то человеку мы решаем просто через желание его не видеть. Всегда найдется человек, о котором мы думаем, - лишь бы его не видеть, и тогда мне будет легко жить, я буду спокоен. А Архиепископ Иоанн Сан-Францисский написал: Нежелание видеть какого-то человека очень похоже на приказ его расстрелять. Он умер для тебя, этот человек. А как тогда мы себе представляет Царствие небесное? Ведь там не будет такой возможности - кого-то не видеть, от кого-то уйти, от кого-то спрятаться в уголок. Но если мы здесь на земле кого-то считаем чужим, то как мы с ними увидимся в Царствии небесном? Как им в глаза посмотрим, если здесь он для нас был чужим? Надо, чтобы эту отчужденность мы подвигом своей жизни постарались победить. 
И если мы, будучи православными, имея богатство православия, истинную веру, не любим друг друга и Бога, значит мы еретики. Можно, оказывается, быть еретиком, внешне находясь в недрах православной веры. 
Поэтому и возглас такой на Литургии возглашается – Возлюбим друг друга да единомыслием исповедуем Святую Троицу, потому что это одно и то же, – любить друг друга и исповедовать святую Троицу. И если у нас нет любви, то исповедования святой Троицы у нас тоже нет. И наоборот – если у нас нет правоверия, правомыслия, то и любви настоящей тоже не может быть до конца. 
Хотя мы знаем примеры, когда люди, не будучи православными до конца, своим собственным подвигом веры и любви достигали православия. Это такие люди, как доктора Гааз, доктор Труп, который будучи лютеранином пострадал вместе с царской семьей, приняв на себя всю меру любви, страдания и жертвенности подвига, как православный. 
Мы не потому православные, что мы имеем неповрежденными догматы святой веры, а потому, что Господь дал нам возможность через истинное богопознание не искаженное каким-то человеческим недомыслием, или ложью, или гордыней, принять в себя полноту любви. Догматы даны нам только с одной единственной целью, чтобы мы научились любить.