Священническое облачение

Вхождение священника в храм сопровождается входными молитвами, которые он, еще не облаченный, читает перед Царскими вратами, благоговейно испрашивая у Бога силы на служение, просит укрепить его в предстоящую службу и очистить от грехов, давая возможность совершить таинство без осуждения. Самая главная молитва звучит так: 
Господи, низпосли руку Твою с высоты святаго жилища Твоего и укрепи меня в предлежащую службу сию. Да неосужденно предстану страшному престолу Твоему и бескровное священнодействие совершу. Яко Твое есть сила и слава во веки веков. Аминь. 
После этого священник испрашивает прощение у тех, кто находится в храме в этот момент, заходит в алтарь с чтением псалма: «Вниду в дом Твой...», трижды поклоняется престолу и облачается, читая молитвы, раскрывающие смысл священнических одежд. 
Изначально священники не имели специальных одежд, но постепенно они начинали получать некоторые внешние знаки отличия от других членов Церкви, и только со временем эти одежды приобрели свое значение. 
Облачения дьякона, священника и епископа во многом похожи. В облачение дьякона входит стихарь, орарь и поручи. В облачение священника входит почти то же самое, но прибавляются еще епитрахиль (которая произошла из ораря, если сложить его вдвое), пояс и фелонь. 
Все эти детали облачения пришли к нам из Византии и имеют символическое значение. Когда священник надевает священнические одежды, он читает молитвы, в которых раскрывается смысл этой одежды. 

Священнический стихарь обычно называют подризник. Облачаясь в него, священник вспоминает о нетленности крещения, в котором люди во Христа облеклись. 
Он выглядит как белая рубаха и означает целомудрие и чистоту – те одежды, в которых Господь ждет нас на свой брачный пир. Это брачная одежда, и священник являет себя как бы невестой Христовой. А невеста Христовой – это Церковь, а Церковь – это мы. Священник, облачаясь в белоснежные брачные одежды, предстает, как человек, входящий в служение Литургии, как в некий брак Церкви и Христа. И в этом смысле он входит в алтарь, как представитель народа Божиего. Он не отделен от всех собравшихся в храме, но приходит к Богу, как возглавитель этого народа. 

Поручи (дьяконские и священнические) надеваются в знак того, что не своими силами, не своими руками, не своей какой-то властью, не своим разумом даже совершает священник богослужение, а силой Божией и Его милостью. Он ничего не сможет совершить, если эти руки не будут наполнены Божественной благодатью. 

Надевая пояс, священник молится, – благословен Бог, препоясующий меня силою... Пояс – это готовность к послушанию и служению: священник готов идти, куда ему скажут, слышать все приказы Бога, Его зов. Кроме того, пояс является принадлежностью как бы военного обмундирования. Священнику надлежит быть воином Христовым. 

В облачение священника вместо дьяконского ораря входит епитрахиль, символизирующая благодать священства, которая очень интересным образом представляется. Епитрахиль похожа на ярмо, в которое запрягают вола или лошадь. Апостол Павел в одном из своих Посланий говорит: Не заграждай рта у вола молотящего... Эти слова относятся к священникам. Вол ходит по кругу и вращает мельницу, он молотит хлеб, и это тоже некий евхаристический образ. Священник как бы говорит, что он будет для Бога очень усердно трудиться. Епитрахиль выражает его готовность тянуть свою лямку, подобно запряженному волу, она все время напоминает, во что он «впрягся». 
Но это ярмо возлагается на него, как благодать. Благодать эта – не легкость, не радость, но – та благодать, о которой сказано – иго Мое благо. Без епитрахили не совершается ни одна служба. 

Наконец, священник облачается в фелонь, или ризу, которая символизирует славу Церкви, ее чистоту и святость, ее благодатность, покрывающую все недостатки человеческие, все его немощи и внутренние изъяны. Он облачается в ризу правды, как в броню, совершенно недоступную всем сопротивным силам. И после этого он умывает руки. Это символизирует непорочность его души и жизни. 
Дьяконский стихарь и поручи имеет то же значение, что и подризник священника, и облачаясь в него, дьякон читает те же молитвы. 
Дьяконский орарь в своем корне имеет латинский глагол ораре, что значит молиться, этим орарем дьякон призывает всех к молитве. Орарь дьякона символизирует как бы ангельские крылья за спиной. Обратите внимание, на иконах ангелы изображаются в дьяконских одеждах, в стихаре и в ораре, крест накрест перевязанном. Ангелы непрестанно молятся, непрестанно славословят Бога, и дьяконское молитвенное служение носит характер служения ангельских чинов. 
В облачение епископа тоже входят стихарь, епитрахиль, пояс и поручи. Саккос, заменяющий фелонь, похож на дьяконский стихарь, только более широкий и короткий. Он имеет то же значение, что и фелонь для священника. Омофор означает заблудшую овцу, напоминая, что епископское служение состоит в том, чтобы каждую заблудшую овцу привести к своему Спасителю. 
Посох в руке епископа говорит о непрестанном странствовании Церкви, которая не имеет на земле пристанища, но всегда находится в странствии в Царствие Небесное, потому что только там истинная родина, только там наше отечество. 
А митра, которая возлагается на главу епископа, означает терновый венец Христа, потому что Церковь, в которой правит епископ, по словам Святейшего Патриарха Алексия I, – это Тело Христово всегда ломимое, всегда подвергаемое осмеянию, оплеванию и распятию. 

                                                                                        * * *
Любая присутствующая в храме символика для нас, православных христиан, очень важна, но не абсолютна. Мы должны понимать ее временный исторический характер и смысл. Так, если на священнике в данный момент нет облачения, от этого он не перестает быть священником. В тюрьмах и лагерях священники не имели облачений и все же совершали Таинства. 
В древности символом называлась глиняная или деревянная печать, которая разламывалась на две части, когда расставались два близких человека, которые хранили свою часть в знак верности и единства. Таким образом, символ был знаком того, что реально соединяет, делает людей едиными. 
Сейчас под словом символ часто понимают изображение чего-то, что реально отсутствует, и он играет некую искусственную, чуть ли не театральную роль. Например, в некоторых книгах по литургике написано, что во время малого входа, священник «изображает» шествие Христа на проповедь. Так поздняя символика, пытаясь объяснить Литургию, часто скорее замутняет смысл происходящего, нежели объясняет его. Происходит как бы профанация того священного, трепетного и таинственного, что словами объяснить невозможно, что может быть только явлением силы и Духа. 
На самом же деле никто ничего не изображает. Литургия не призвана изображать. Литургия призвана являть. Настоящий литургический символ – это то, что именно являет реальность и присутствие, а отнюдь не замещает собой отсутствие. И любая настоящая церковная символика – это явление того, что реально присутствует. Так, если бы икона была символом, замещающим Христа, она тут же стала бы идолом. 
Символ присутствует в Литургии, как знак неизъяснимого, но реального, потому, что слова оказываются недостаточными для того, чтобы явить реальность происходящего. Символ помогает, как помогает притча.