Исход

Когда  читаешь книгу, всегда узнаешь о двух вещах: о том событии, которое в книге описано и о том человеке, который книгу писал: как он видел это событие? Всегда интересно читать мемуары и свидетельства современников, потому что мы видим не только ряд известий,  это всегда личный взгляд, и видишь разницу между ним и самим собой, в частности потому, что ты знаешь больше, ты  знаешь, чем все закончилось. Но тот человек, может быть, видел что-то чего не видишь ты. И Книга Исход это именно такая книга.

Книга Бытия – это введение к истории израильского народа, Книга Исход – это история о том, как он появился на свет, именно как народ. 

Андрей Десницкий: В прошлый раз мы говорили о Бытии, а сегодня поговорим об Исходе, а именно о первой его части, то есть о самом исходе, о том, как египтяне вышли из Египта. Cначала небольшое предисловие.

Все время натыкаешься на самые разные отзывы, мнения и впечатления людей. Я тут недавно очень повеселился, найдя в интернете очень живое объяснение, как ловчее анафематствовать еретиков: Кураева, Осипова, Десницкого, я думаю, что за этим столом есть еще несколько фигур, которые попадают в этот список, но начали с названных лиц. В интернете подбирались очень изощренные формулировки этих анафем. Не знаю, какому собору предлагается их принять или это так все и останется на уровне богов, где кто кого хочет, тот того и анафематствует.

Чувствуется некое напряжение. Как же можно читать Библию не по отцам? Поэтому я сейчас скажу самое главное: читайте Библию по отцам. Читайте отцов, там все сказано. Теперь я могу закрыть книгу и уйти. Беседы такого рода обычно именно так и заканчиваются.

На самом деле отцов читать, конечно, нужно. Я уже говорил, что сами отцы комментировали Священное Писание, и читать комментарии, не читая текста, к которому они написаны, бессмысленно – ты ничего не поймешь. Невозможно читать примечания к книге, не заглядывая в книгу. То есть читать можно,  но какой в этом смысл?

Читать Библию можно по-разному. У отцов мы часто встречаем аллегорические толкования. Кроме того, мы встречаем такие толкования и в богослужении, наверное, это ни для кого не секрет.

Вот мы сегодня будем говорить про Исход. Абсолютно любой богослужебный канон начинается с Исхода. Первая песнь канона – это песнь после перехода через Чермное море. Но значит ли это, что все эти богослужебные каноны начинаются с повествования и истолкования первых 10-15 глав Книги Исход? Нет, конечно. В них вообще ничего про это не сказано. В них берутся совершенно любые темы богослужебного года – праздники, святые… Но на образах из Книги Исход и других книг в основном Ветхого Завета рассказывается совершенно другая история. Можем ли мы понять эти другие истории, если мы не знаем Исхода? 

Мне кажется, что у нас это получится плохо. Можем ли мы интерпретировать Исход, читая каноны? Тоже, наверное, не очень получится, потому что нас будут постоянно отсылать к чему-то, но не к самому событию Исхода. В конце концов, сам Исход, то есть переход через Черное море, уже в Новом Завете толкуется аллегорически – как образ крещения. Нам привычно так говорить, когда мы читаем Библию, мы понимаем, что вот это – прообраз Христа, вот это – прообраз крещения, вот этого – еще чего-то и т.д. Так нам становится все понятно, но так от нас уходит текст Ветхого Завета. Если мы видим в нем набор прообразов, мы видим в нем некий винегрет, вот  огурчик, вот – помидорчик, вот еще что-то, по отдельности мы все распознали, но вкус целого блюда не ощутили. В нем присутствуют отдельные элементы, и мы их выбираем, но для того, чтобы целиком ощутить вкус, блюдо надо съесть, то есть надо прочитать Библию. 

Читать ее можно очень по-разному. Например, можно читать ее, имея в виду экзегезу отцов. Я делал это и, в отличие от многих любителей анафематствовать, читал и в оригинале, я видел, сколько полок занимают их труды и понимаю, что если мы начнем сейчас их всех систематически читать по пять-шесть часов в день, к концу жизни мы не успеем прочесть всех.

Отец Алексей: Ориген написал более тысячи книг.

Андрей Десницкий: Тем более, что переведено очень незначительное их количество. Но, даже читая отцов выборочно – по узкому вопросу, – сразу видишь, что полного согласия нет. Полное согласие – это Символ веры, который они обсудили, приняли, и это уже остается без вопросов. А к библейским книгам существует множество разных толкований, иногда спорных, иногда просто люди подходят с разных сторон, иногда они говорят, что возможно и так, и этак, и точно они не знают, иногда они обходят то или иное место молчанием. Творений святых отцов при всех их правильности, недостаточно.

Можно почитать сам текст и постараться взглянуть на него глазами человека Церкви, но человека Церкви не XXI века и даже не V века, а глазами человека ветхозаветной церкви, потому что Древний Израиль – это тоже Церковь, самое начало Церкви. Мы говорим, что христианская церковь – это Новый Израиль, и поэтому – не чужая, и поэтому Ветхий Завет – это не предания древних евреев наряду с преданиями древних чукчей и папуасов, а это история о том, откуда взялась наша Церковь. Наша, не чья-то. И тогда мы можем увидеть в этой книге то, чего бы мы не увидели, глядя на нее глазами современного читателя мифов и легенд древнего Ближнего Востока или благочестивого читателя, который хочет в ней видеть только аллегории и прообразы. В книге Исход мы видим историю рождения нашей с вами христианской Церкви, которая появилась потому, что существовала ветхозаветная церковь и был Древний Израиль. Книга Бытия – это введение к истории израильского народа, Книга Исход – это история о том, как он появился на свет, именно как народ.

Кроме того очень важно следующее. Сегодня нам иногда кажется, что Библия – это такая книга, которая описывает все объективно и совершенно, даны абсолютные истины. Еще бы! Если пойти в обычный книжный магазин, то там на полке будет стоять библия подводной охоты или библия строительства, сегодня почему-то библией называется объемный справочник, который рассказывает абсолютно все о данном предмете. В этом справочнике сказано все на эту тему, больше ничего не добавить, и это все изложено последовательно и непротиворечиво, по рубрикам. Но Библия это не такая «библия», это не «библия» верующего, где изложено абсолютно все, этакий расширенный катехизис.

Отец Алексей: И для неверующих такие есть.

Андрей Десницкий: Да, есть и для неверующих. Но такие книжки довольно трудно писать. Несколько лет назад у нас решили издать новый катехизис, но пока что о результатах ничего не слышно. Вот это должно быть систематическим изложением вероучения, а в Библии этого нет. Зато в ней есть история того, как Церковь сама на себя смотрела 2000, 2500, 3000 тысячи лет назад. И мы прекрасно понимаем, что сейчас она на себя смотрит немножко иначе, потому что она знает больше, потому что она прошла дальше, потому что состоялось Евангелие. У людей, которые писали Книгу Исход /или у этого человека, сейчас речь не о проблеме авторства/ Евангелия еще не было. Они могли о чем-то догадываться, что-то предчувствовать, но не более того. И очень странно думать, что в Книге Исход все изложено так, как изложили бы сегодня мы. Когда ты читаешь книгу, ты всегда узнаешь о двух вещах: о том событии, которое в книге описано и о том человеке, который книгу писал: как он видел это событие? Всегда интересно читать мемуары и свидетельства современников, потому что мы видим не только ряд известий, так как это всегда личный взгляд. Газетную хронику в этом плане читать не очень интересно. В мемуарах видишь, как человек себя ощущал в это время, и видишь разницу между ним и самим собой, в частности потому, что ты знаешь больше, ты  знаешь, чем все закончилось. Но тот человек, может быть, видел что-то чего не видишь ты. И Книга Исход это именно такая книга.

О чем еще говорит Исход для древнеизраильского народа, для ветхозаветной церкви? До сих пор евреи празднуют пасху, отмечая событие Исхода и само слово Пасха перешло к нам из еврейского. Это празднование, или застолье, которое начинается с диалога, когда самый младший член семьи спрашивает самого старшего, чем эта ночь отличается от всех остальных ночей года, и тот постепенно пересказывает ему событие Исхода. Смотрите, как интересно: он мог попросить дедушку рассказать про деяния наших предков, но он начинает с того, что мы празднуем некое событие здесь и сейчас. Чем же это событие отличается от обыденного круга дней? В принципе – это и есть смысл любого церковного праздника: чем сегодняшний день отличается от вчерашнего и завтрашнего. И дальше начинается история о том, откуда взялся еврейский народ и Израиль как народ, откуда взялась ветхозаветная церковь, ну и, соответственно, новозаветная, уходящая своими корнями в церковь ветхозаветную, но идущая дальше. И Книга Исход – это повествование для того, кто внутри, она принадлежит этому народу, это история о том, откуда же мы взялись и почему мы такие, и чем эта ночь, и эта жизнь отличаются от всего остального.

В этой Книге очень много вещей, которые сегодня мы бы, вероятно, изложили иначе просто потому, что мы живем в ином мире, у нас есть декларация прав человека и многое иное. Соприкасаясь с другими мирами, видишь, насколько повествование Исхода ближе человеку того времени и той культуры.

Я как-то читал путевые записки немецкого путешественника по Алтаю (фон Радофф), где он побывал в середине XIX века, где он описывает следующую встречу с туземцами в месте, где уже была православная миссия преподобного Макария Глухарева.  Он описывает, как пришел к вере один из алтайцев, и это произошло вовсе не потому, что ему рассказали про Евангелие, и вовсе не потому, что он проникся какими-то идеями. Он находился в своей юрте и по каким-то  делам позвал шамана, тот пришел и как ошпаренный выскочил из юрты, мол, не могу колдовать, потому что внутри сидит человек, у которого на груди – очень сильный амулет, и в этом амулете сидит очень сильный дух, при котором я ничего не могу делать. Алтаец ничего не понимает, заходит в юрте и спрашивает, в чем дело, и выясняется, что внутри сидит один крещеный человек с крестиком на груди. И алтаец понимает, что шаман не смог справиться  с этим маленьким амулетом, значит за этим амулетом стоит сила, значит их Бог – это действительно Бог. И Книга Исход именно об этом. О том, как вся прекрасная и замечательная египетская цивилизация, могучая, мудрая, знающая вещи, о которых евреи вплоть до новых времен не догадывались, египтяне уже знали. Они умели строить пирамиды, у них уже существовала высокоразвитая письменность. И вдруг вся эта цивилизация ничего не может сделать, вдруг оказывается, что какой-то маленький и очень примитивный народ повергает эту цивилизацию буквально в прах.  Значит это цивилизация действительно не такова, каков Бог. Исход именно об этом.

Прежде, чем говорить о Боге–любви, о смирении, об умалении или о чем-то, надо понять, что во-первых, Бог действительно есть, а во-вторых, что Он действительно велик. Богов много, и многие считают, что египтяне практически дошли до единобожия, остановились на пороге и поняли, что все боги это примерно одно. Разве что египтяне не разработали какую-то свою богословскую тему, но подошли к этому очень близко. Но им чего-то не хватало.  Книга Исход показывает, чего не хватало египтянам. В те времена евреи смотрели на египтян, как сегодня выходец из Сальвадора смотрит на Соединенные штаты Америки, как смотрит крохотный и незначительный народ с ничтожной территорией на великую империю. И вдруг оказывается, что у этого крошечного народа есть что-то такое, чего у империи нет.

Еще одна интересная вещь. Книга Исхода начинается с личной истории – истории Моисея. Конечно, у каждого народа есть свои герои, например, героем русских былин является Илья Муромец, а Нартовский эпос популярен на всем Северном Кавказе, его герои воют за народ, раздвигают границы, обеспечивают безопасность. Моисей – именно такой герой, стоящий у колыбели израильского народа, без которого этот народ не состоялся бы, во всяком случае, в том виде, в котором мы его знаем. История должна рассказать о том, что же это  за человек, как же это все состоялось. Илья Муромец 30 лет лежит на печи, а потом вдруг встает и всех побеждает – типичный русский герой, не буду пересказывать другие эпосы… С этой точки зрения история Моисея очень странная, так как это не история героического человека. Это история человека, в жизни которого действует Господь.

Отец Алексей: Это история заики.

Андрей Десницкий: История заики, да. Многие здесь видели мультик «Моисей», в нем многое придумано, но многое соответствует Библии. История начинается с того, что евреи живут в Египте и угнетены вплоть до того, что их младенцев убивают. В то время в этом не было ничего необычного. Младенец считался ресурсом, который можно по-разному использовать, например, можно от него отказаться, если есть угроза голода, или он не понравился. И вполне можно его со скалы сбросить – это нормальное действие, тем более тут младенцы чужаков. Моисей выживает чудом. Сначала его отказываются убивать при рождении повивальные бабки, потом родители отказываются бросить его в реку, а пускают по воде в корзинке, потом случайно оказавшаяся у реки египетская царевна его вытаскивает и прекрасно все понимая по человеколюбию его оставляет. Это история про то, как ничего не получилось, потому что все не совсем исполняли приказы. После второй мировой войны одного человека, которому довелось посидеть в нацистском концлагере, а потом сразу в советском, спросили, где было хуже. Конечно, в немецком, ответил он, там если сказали, что тебя завтра расстреляют, то тебя завтра расстреляют. А в советском – то у них патроны кончились, то у них караул отстал, то еще что-нибудь, и есть шанс выжить. В Египте был такой «советский концлагерь», в котором все смягчается, все не исполняется.  В истории Моисея нет ничего героического. Волею людей, которые были с ним рядом, он не только выжил, но и получилось так, что он был выкормлен родной матерью, потому что у нее была умная сестра. Кто забыл, перечитайте первую главу и узнаете, как.  Моисей вырастает при египетском дворе и становится образованным человеком. Смотрите, он получает образование противника. Вместо того, чтобы сказать, – Мы, евреи, самые крутые, чему нам у этих египтян учиться? – Моисей  получает воспитание и образование при египетском дворе, что очень ему пригодится в его будущей миссии. Но он помнит о том, что он еврей, и когда видит, как египтянин обижает еврея, идет путем индивидуального террора – убивает египтянина, прячет его труп и на следующий день видит, что еврея обижают уже сами евреи. В любом богатырском эпосе это было бы так: вышел он, победил всех врагов, разбил их, уверенно повел свой народ к победам. Здесь нет ничего подобного. Оказывается, что вовсе не египтяне являются основной причиной, и среди своего собственного народа есть те, кто обижают свой же собственный народ. Это не решается путем убийства всех, кто не такой.

Задолго до всевозможных революций – французской, российской и т.д. – это уже есть. Справедливость не восстанавливается насилием. А как сделать так, чтобы один не убивал другого? Вместо того чтобы разбить всех обидчиков, Моисей бежит, так как понимает, что он совершил убийство, и его могут преследовать. Он живет частной жизнью среди другого кочевого и полудикого народа, мидиамитян, отношения с которыми на протяжении дальнейшей истории не всегда были гладкими.  Женится там…

Смотрите, с самого начала Моисей даже не совсем еврей, он воспитан в Египте, жил в земле Мидиамской, то есть он – чужак. Вроде бы и еврей, но какой-то очень подозрительный, не тот. Сейчас очень много говорится о патриотичности и державности. Моисей подобен иностранному агенту, причем двойному агенту – египетскому и мидиамскому. Моисей пасет овец своего теста, то есть фактически работает наемным пастухом. И в этот момент ему является Господь. Это описано в замечательной третьей главе, которую обаятельно стоит прочитать, даже если уже читали. Господь является Моисею, отправляет его в Египет, а Моисей находит тысячу причин отказаться: он не понимает, Кто его посылает, он не знает, как об этом сказать. В конце концов, он то ли заика, то ли «не речистый», как переводят, в общем, публично говорить не умеет, в общем совершенно неподходящий.

Кто-то: Гугнивый.

Андрей Десницкий: Да, по-славянски гугнивый.

Отец Алексей: «Гугнивый» на самом деле это очень уничижительное слово.

Андрей Десницкий: В оригинале не очень понятно, но понятно, что говорит плохо. То ли у него фифекты фикции, то ли у него нет способностей к риторике. Господь начинает ему объяснять, разбивая одно возражение за другим. Здесь звучат очень интересные слова, которые потом будут многократно обсуждаться разными философами и богословами. Хорошо, говорит Моисей, я к ним пойду и скажу, что меня послал Бог ваших отцов, а они спросят, как его имя. Все очень понятно. Моисей то ли пытается заручиться поддержкой, получить какие-то доказательства, то ли пытается отговориться, мол, я даже имени не знаю.

Кто-то: Это все малодушие.

Андрей Десницкий: Может и так.

И Господь ему отвечает буквально: «Я есть, кто Я есть».  И потом добавил, «скажи, Яхве послал меня к вам». 

И сказал Моисей Богу: вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: «Бог отцов ваших послал меня к вам». А они скажут мне: «Как Ему имя?» Что сказать мне им? Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам. И сказал еще Бог Моисею: так скажи сынам Израилевым: Господь, Бог отцов ваших, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова, послал меня к вам. Вот имя Мое на веки, и памятование о Мне из рода в род.

 То есть вместо того, чтобы назвать некоторое имя, он просто говорит о том, что Он есть. Может быть, это единственное, что для Моисея, израильтяна и любого верующего человека значимо. Сегодня очень много рассуждают о Боге, и, наверное, это правильно, о Его свойствах, действиях и т.д. Но когда Моисей спросил о самом важном, Господь ответил только, что Он есть. Интересно, что глагол «есть» не используется в еврейском языке как обычная связка, он используется редко и означает реальное присутствие.

Отец Алексей: По церковно-славянски это «сый».

Андрей Десницкий: Сейчас постараюсь об этом сказать. Церковно-славняский – это перевод через греческий, греки делали перевод, уже учитывая существующую древнегреческую философию, но по-еврейски даже причастия «существующий» нет. От этого выражения происходит четырехбуквенное имя, которое часто реконструируют как «Яхве» или «Ягве», но как оно произносилось, мы точно не знаем. Евреи перестали его произносить по заповеди «не произноси им Господне всуе», поэтому его точное произношение утрачено. Говорят, что у евреев есть поверие, согласно которому тот, кто его произнесет, обретет всемогущество. Не думаю, что это так. Во всяком случае, примеров этого мы не знаем. Может быть, просто никто не произнес его правильно? Один раз в год в день умилостивления  это имя произносил первосвященник.

Александр Дворкин: При этом он находился в Святая Святых, таким образом, его никто не слышал.

Александр Десницкий: В любом случае имя здесь дано, но оно дано не совсем как имя.  

Отец Алексей: Я хочу сказать, что в Синодальном переводе это слово переведено как «Иегова».

Андрей Десницкий: Итак, имя Бога. В то время в Египте существовало множество богов, и у других народов было то же самое: это еще один Бог, значит, у него должно быть какое-то имя. И в этом смысле имени нет, Он говорит лишь то, что Он есть, что Он присутствует. Одновременно, Он дает некоторое слово, которым ты, Моисей, можешь меня называть. Очень важно, что это имя не есть Его сущность. На языке современного православного богословия его имя есть энергия, оно есть что-то, что позволяет вступать с Ним в общение, но вовсе не есть выражение Его сущности. С этого момента начинается история о том, как по повелению этого Бога Израиль исходит из Египта.

Моисей не способен разговаривать, поэтому Господь посылает ему навстречу брата Аарона. И это тоже интересно. Ну, неречист Моисей, разве Господь не может сделать его речистым? Наверняка может, тем более что с Исходом связаны такие чудеса, что это будет мелочью по сравнению с тем, что произойдет дальше. Но почему-то Он считает нужным направить навстречу ему брата, то есть человеческий недостаток восполняется его братом. Как мы увидим из дальнейшего повествования об Исходе, Аарон не очень решительный, вот и получается, что один из них умеет говорить, а другой – принимать решения и приводить их в жизнь; один из них умеет общаться с народом, другой – с Богом. Вместо того, чтобы выбрать супермена, который умеет и то, и другое, или сделать человека таким суперменом, Господь посылает двоих и даже большее число, потому что потом появятся и другие. Такова ветхозаветная церковь, в которой нет суперменов.

У Моисея все равно остаются сомнения. В конце 4-й главы есть очень интересный эпизод, который можно было бы изъять, и никто бы никогда об этом не догадался. Моисей идет из Мадиама обратно в Египет, и по дороге на ночной стоянке пришел к Моисею Господь и хотел его убить. Тогда Цепора, его жена, взяла острый камень кремень, обрезала своему сыну крайнюю плоть и сказала, прикоснувшись к его ногам, – Ты мне жених через кровь. И Господь отступил от него. «Жених через кровь» – так она сказала про обрезание.

Отец Алексей: Замечательно! Как раз этот эпизод я хранил в своей памяти и думал, что если Андрей Сергеевич его не коснется, я обязательно о нем напомню. Мне этот эпизод кажется одним из центральных эпизодов этой части Книги Исход.

Андрей Десницкий: Этот эпизод довольно много толковали отцы, так раз этот эпизод я изучал в их толкованиях. Они не пришли к единому мнению, у них очень разные взгляды. Этот эпизод – маленькое окошко в тот мир, которое позволяет нам понять, как мало мы этот мир понимаем. Господь отправляет Моисея, чтобы он вывел из Египта свой народ, и тут же хочет его убить. Какая-то бессмыслица. Как? Зачем? Почему? Я не буду пересказывать все толкования, так как в кратком пересказе это займет примерно полчаса, я обращу внимание лишь на некоторые мелочи. Оказывается, у Моисея сын не обрезан! Может быть, с этим связано? Оказывается, Моисей, который должен вывести свой народ не соблюдает основную заповедь, которая когда-то была дана этому народу еще при Аврааме. Все остальное будет потом, закон еще не дан, даже 10 заповедей еще не даны, но обрезание уже дано. А Моисей не обрезал своего сына, по каким причинам он это сделал, мы не знаем, может быть, отложил это действие, может быть, из каких-то еще соображений.

Кто-то: Но Моисей сам не был обрезан.  

Андрей Десницкий: Это неизвестно.

Отец Алексей: Но это серьезное предположение.

Андрей Десницкий: Да, есть такое предположение, но это только предположение, а про сына ясно сказано, что не был. Господь хочет убить Моисея. Как нам понимать эту мысль? Посылает его и тут же хочет убить. И потом, если хотел, так убил бы, в чем проблема? И мы понимаем, что сталкиваемся с точкой зрения человека того времени, который чувствует приближение смерти – сердечного приступа, паралич из-за которого он не может действовать – и он относит это к Господу. Он понимает, что не без воли Господа это совершается, что есть причина. Не просто так это с ним приключилось, не просто так у него начались проблемы со здоровьем, это Господь хочет что-то с ним сделать. И его жена, Цепора, понимает то же самое, но действует интуитивно и инстинктивно, как часто действуют женщины в таких случаях. Она не рассуждает и не спрашивает, она берет первое попавшееся орудие и совершает обрезание. Кстати, то единственный в Ветхом Завете пример, когда это делает женщина. Моисей то ли растерялся, то ли был в таком состоянии здоровья, что не мог этого сделать. Она говорит непонятные слова про жениха через кровь, обращая их к Моисею. То ли он не был обрезан, и она вместо него обрезала сына, то ли здесь что-то еще.

Отец Алексей: Может быть, у мадиамцев был особый обычай. Например, через кровь заключать завет с Богом.

Андрей Десницкий: Может быть.

Кроме того, история очень интересно описывает, что с Моисеем происходило всю дорогу: его все время спасали женщины, начиная от повивальных бабок и матери до египетской царевны и собственной жены. Получается, что история израильского народа – это с самого начала история великих пророков и женщин вокруг них, женщин-членов их семей и просто женщин (например, повивальных бабок), которые действуют по какому-то своему разумению, исполняют какую-то свою женскую роль  и это…

Отец Алексей: Собственно говоря, это ветхозаветная песня Мариам, сестры Моисея.

Андрей Десницкий: Это будет потом, сразу после исхода.  

Кроме того этот эпизод – это предвестие исхода. Заранее становится понятно, что исход это вещь очень непростая и, вероятно, Моисей боится этого исхода. Зачем он вообще берет с собой семью? По одному из толкований берет именно потому, что не верит в успех исхода. Наверное, придется остаток жизни прожить в Египте, возьму-ка я на всякий случай с собой своих. А если бы он сказал своим, я сейчас евреев из Египта выведу, подождите меня тут, было бы ясно, что он верит в успех мероприятия. Может быть, не верит, и поэтому с ним в дороге происходит что-то такое, что заставляет его об этих страхах забыть. Может быть, с ним что-то случается – например, уже упомянутый сердечный приступ – что заставляет его понять, что есть только Один, кого надо бояться. И это не фараон, не обстоятельства жизни, а что-то совсем другое. Еще раз повторю, мы не знаем деталей этого эпизода, мы даже не понимаем смысла выражения «ты мне жених чрез кровь». Возможно, речь действительно идет о каких-то древних мадиамских обрядах и о седой старине. Но как этот эпизод «играет» в истории Исхода! При том, что он сюжетно совершенно не нужен, без него можно прекрасно обойтись. Одновременно мы видим глаза человека, который это описывает.

А дальше начинается очень интересная вещь, которая будет подробно обсуждаться в Новом Завете, речь идет о Моисее и Аароне перед фараоном. Хотя сначала они приходят к евреям и хотят их вывести из Египта, чему те совсем не рады. Они прекрасно понимают, что мы тут устроились, нам тут плохо, нас бьют и заставляют работать, но нас кормят и большинство из нас как-то живы, то есть жить тяжело, но в принципе можно. А что будет там? Как посмотрит фараон на наше желание уйти из Египта? Правда, они не говорят фараону всей правды, они говорят ему, что хотят пойти поклониться Господу, но и они сами, и фараон понимают, что как только они уйдут, назад их можно уже не ждать, то есть, что за этим поклонением последует освобождение. И фараон дает им двойную порцию работы, то есть, при том же производственном задании лишает их ресурсов – заставляет самих собирать солому. Это хорошо знакомый в нашей стране подход: если у кого-то возникают вопросы, то значит мало работает, и его надо загрузить работой, причем загрузить по-идиотски, то есть требовать того же, а ресурсов не давать. Этакое социалистическое планирование. Евреи ропщут.

В целом история Исхода – это история о том, как исход произошел вопреки всему: вопреки пожеланию фараона, вопреки пожеланию евреев, вопреки пожеланию Моисея, который сначала отказывался, а этот крохотный эпизод с обрезанием показывает, что и у Господа были причины не доверять Моисею, у которого оказался необрезанным сын. Но вопреки всем стандартным пожеланиям, исход все-таки произошел.

Далее подробно перечислены десять казней: вода, которая стала кровью, мухи, жабы, тьма и т.д. Для нас с вами эти истории могут звучать сказочно, и в них точно есть преувеличения, что показывает сам библейский текст. Например, когда речь идет про язву, то говорится, что у египтян погиб весь скот. Это 9-я глава, стих 6. Но дальше именно скот страдает от града, потом из скота погибают первенцы, то есть становится понятно, что погиб не весь скот. Выражение «погиб весь скот» – это сильное преувеличение. Мы в русском тоже часто говорим «весь день» или «все деньги» имея в виду значительную часть. Может быть, в описаниях этих казней есть некоторое преувеличение и в описаниях других деталей.

Но не казни самое интересное, самой интересной является коллизия, которая будет потом разобрана в новозаветном послании: нежелание фараона отпустить народ. Бог ожесточил сердце фараона. Как так? Если Бог ожесточил сердце фараона, то получается, что это Господь ответственен за то, что фараон не отпускает народ. Разве Он  не мог вложить ему иные мысли? И все бы прошло гладко. Но если за это отвечает Бог, то почему за это наказаны египтяне? Они-то здесь при чем? Это Бог так захотел, но почему он карает их? Если бы Он хотел, чтобы израильтяне вышли из Египта, мог бы явиться фараону и попросить его отпустить народ Его, а говорит это Моисей. При чем тут египтяне? Казалось бы, это один фараон ожесточился. Мне кажется, что это повествование Книги Исход на языке своего времени рассказывает о том, что сегодня мы называем антиномическим богословием, то есть богословием, которое связывает разные крайности и старается их каким-то образом примирить или объяснить, так что только одна крайность – это всегда неправильно. С одной стороны человек обладает свободой воли, фараон сам принимает решения, и сам несет за них ответственность, с другой стороны, все, что творится в этом мире, творится по воле Божьей, и поэтому ожесточение сердца фараона – это в какой-то степени исполнение этого замысла. Но это не значит, что фараон – игрушка в Его руках, что он самостоятельно не думает, и не чувствует, и за все, что он говорит или думает полностью отвечает Бог. 

Отец Александр: Меня раздражает предположение, что кто-то специально влияет на мою волю. Есть некий раздражитель, и я раздражен. Сердце фараона ожесточено тем, что Бог требует от него этого.

Андрей Десницкий: Еще одна подобная антиномия: народ и правитель. Да, с одной стороны фараон единовластный правитель в своей стране, и вроде бы – это его решение, с другой стороны, египтяне явно не против и согласны с этой ситуацией. Когда израильтяне все-таки уходят, говорится, что это решение приняли египтяне, то есть так им евреи надоели, что они были рады от них избавиться. Получается, что вроде бы решает правитель, но и народ не лишний, у них общая судьба. За решения правителей часто расплачивается народ, и мы часто видели это в отечественной истории, особенно в XX веке. Но все это описано не языком современного богословия, а языком ветхозаветного повествования.

Наконец, событие Исхода связано с Пасхой. Последняя египетская казнь, гибель первенцев, как и предыдущие касается только египтян, но на этот раз евреи предпринимают определенные меры, чтобы их это не коснулось. Они режут жертвенного козленка или барашка, мажут его кровью косяки своих домов, – это и есть пасхальная жертва, – а потом они его пекут и едят. Той же ночью они должны уйти из Египта, они подкрепляются на дорогу этой пасхальной трапезой, которая у иудеев повторяется вплоть до нашего времени. Но это связано не только с исходом, это также связано с представлением о том, что первенец принадлежит Богу. Первый сын и человека и животного принадлежит Богу. Символический смысл понятен, первое – это лучшее, что производит человек, и он отдает это Богу. Понятно, что людей в жертву не приносили, за первенцев давали выкуп, приносили в святилище некую сумму серебра, тем самым подтверждая: «Да, он Твой, но я оставлю его себе и заплачу Тебе за это». Гибель первенцев людей и  животных в египетских домах – это и есть та самая дань, которую Господь с них берет.

Довольно популярным в египетских источниках сюжетом является состязание магов, например, когда египетские волшебники состязаются с нубийскими. Нубия – это нынешний Судан, то есть земля к югу от Египта. Подобное было и у Моисея в сцене с египетскими жрецами. И в Исходе оказывается, что Господь как бы забирает себе жертву от египтян, которые даже не готовы ее принести. Это такая контрибуция победителя, окончательная победа, Он берет это себе, тем самым показывая, что победил. Одновременно, это повествование о борьбе единобожия и язычества, выраженное средствами того времени. Вместо того, чтобы пускаться в рассказы о том, что единобожие больше и значительнее, просто приводится история, подобная той алтайской истории, с которой я начал, где маленький крестик на груди алтайца не позволяет действовать шаману. Так и здесь. Оказывается, что этот странный Моисей, – не богатырь и не герой, но с ним Господь, – лишает силы всю египетскую цивилизацию вместе с ее религией и ее магами. В результате израильтяне выходят на свободу.

Казалось бы, на этом можно поставить точку и закончить книгу Исход и все Пятикнижие. Разве что закон можно было бы дать, но историческую часть Пятикнижия можно было бы опустить. Все, мы победили. Потом, правда, будет переход через Чермное море, когда расступается вода, и евреи проходят как по суше. Сегодня существует множество объяснений этого, то ли это было чудом и нарушением законов природы, и действительно вода в данном месте стала твердой или желеобразной и разделилась, то ли это очень вовремя произошедшее естественное событие, когда с заболоченных местностей в районе нынешнего Суэцкого канала ветер согнал воду, и она вернулась, как только ветер спал, то ли произошли еще какие-то события. Мы этого не знаем. Но по повествованию Книги Исход, когда евреи подошли к морю, воды расступились, и они смогли пройти посуху, а египтяне потонули.

Казалось бы, когда евреи оставили границы Египта и перешли через водную преграду, которую сегодня называют Красным морем, они вышли на свободу, и это конец. Кстати, по-еврейски Красное море называется Ям Суф, то есть Тростниковое море, именно поэтому и предполагают, что это было болото вблизи Суэцкого канала – непроходимое, но ставшее проходимым под действием ураганного ветра. То есть, как в хорошем дамском романе все могло бы закончиться свадьбой. Но как человек, проживший в браке более четверти века, я могу сказать, что свадьбой все только начинается, дальше начинаются и радости, и проблемы. Так и здесь. Казалось бы, такое торжественное событие – исход – но оно только начало в длинной цепочке событий, начало сорокалетних странствований по пустыне, начало сложных завоеваний Ханаана и Обетованной Земли, потом ее обживание, становление государственности.

Рассказ о том, откуда взялись израильтяне, практически лишен столь свойственного человеку стремления возвеличить свою нацию, рассказать о том, какие мы были замечательные. Это есть в каждом народе. Я своими глазами видел книгу, где доказывалось, что древние шумеры – это на самом деле гагаузы, естественно изданную в Гагаузии самими гагаузами. Мы всегда самые крутые, мы всегда всех побеждали, но тут возникает закономерный вопрос: почему же вы тогда сейчас впали в такое плачевное состояние? Почему же нас сейчас лишили всех великих империй и памятников, которые мы построили и даже не помнят, что они  наши? Логичный вопрос.

Библейский рассказ совсем иной. Он говорит, что израильтяне – это кучка беглых рабов. Рабов притесняли, а наш национальный герой чудом выжил, потом он не хотел нас из Египта уводить, потом мы сами не хотели уходить, потом нас догнали и чуть не перебили, но Господь нас спас. Таким образом, в истории Исхода подчеркивается, то, что потом будет наблюдаться во всей Священной истории Ветхого Завета: мы не самые крутые, умные и способные, мы не достигли всего, чего только можно, но Господь нас вытаскивает даже тогда, когда мы этого не хотим, даже когда нет такого человека, который мог бы прийти и нас спасти.  Он нас вытаскивает даже тогда, когда все против нас, и по этой причине мы здесь.

Ветхозаветная Пасха – это центральный праздник иудейской религии, христианская Пасха не просто более-менее совпадает – у евреев лунный календарь, мы также считаем Пасху по луне, но с учетом воскресений. Наша Пасха – это не только прообраз исхода из царства зла и смерти, но и продолжает ту же самую Священную историю. Она тоже рассказывает нам историю спасения человека, но уже в христианстве. Да, мы не герои, да, мы ничего особенного не сделали, да у нас даже нет героя, который мог бы нас вывести, а если бы и был, то мы сами не хотим. Но каким-то образом Господь нас из всего этого вытаскивает, подчас даже вопреки нашему желанию.

В Новом Завете будет постоянно подчеркиваться совпадение по датам крестной смерти Спасителя с ветхозаветной Пасхой. В Евангелиях, особенно у Матфея, будет выделяться каждое совпадение с ритуалом ветхозаветной Пасхи, с тем, что закалывали ягненка, с тем, что не ломали его кости. Все это повторяется в голгофском жертвоприношении. Об этом и речь. Голгофская смерть – это не просто смерть хорошего человека или даже Сына Божьего, которого злые люди убили потому, что он хороший, а они плохие. Это именно то, что совершалось на протяжении многих поколений, начиная с ночи исхода из Египта, но в полноте, то есть уже не со случайно выбранным ягненком-барашком, который служит всего лишь прообразом. В Библии есть прообразность, но если мы внимательно не посмотрим на то, что происходило в Ветхом Завете, мы этой прообразности не поймем. Мы не поймем, зачем Голгофа. Сегодня часто можно услышать от людей, что они согласны с тем, что Христос учил правильному, но зачем же Крест? Неужели нельзя было обойтись? И вот так раз образность…

Отец Алексей: Главный вопрос всех детей: почему Его распяли? Зачем все это нужно? Когда говоришь с детьми о Евангелии, о Христе, о заповедях, потом – об учении, им непонятно: а за что? Почему вдруг возникает этот крест? Это центральный вопрос православной веры.

Андрей Десницкий: И со взрослыми так же. Я не буду сейчас пытаться отвечать.

Отец Алексей: Я сейчас упомянул детей, потому что это самый естественный вопрос, который у них возникает. Понятно, что взрослых легко убедить во второстепенных вещах, взрослые умеют мыслить логически, взрослые умеют понимать обстоятельства жизни, у взрослых есть личный опыт, а у детей возникает этот главный вопрос.

Андрей Десницкий: Я на этот вопрос отвечать сейчас не хочу, хотя у меня свой вариант ответа есть, понятно, что это всегда будет лишь вариант, так как говорить от имени Бога я не дерзаю. И у меня не получается говорить: «Бог хотел».

Мне кажется, что понимание голгофской жертвы совершенно невозможно в отрыве от Ветхого Завета и, особенно, в отрыве от повествования Исхода и от ветхозаветного закона, о котором мы сегодня не говорили, это следующая после Исхода тема. Я бы хотел предложить поговорить об этом в следующий раз.

Отец Алексей: Да, это и есть центральная тема нашей следующей беседы.

Андрей Десницкий: Но надо подумать, как мы дальше пойдем. Закон – это тоже очень большое понятие, мы можем только коснуться его…

Отец Алексей: Мне кажется, что это очень важные вещи. Темы наших бесед возникают естественным образом из самой беседы, и придумывать специально новые темы даже и не нужно. Мне кажется, что если мы поговорим в следующий раз о законах, о заповедях, о принятии и непринятии закона, о том, как Моисей приходит с законом и оказывается никому ненужным, после этого возникнет следующая тема.

Андрей Десницкий: Хорошо, я не против. Тогда давайте договоримся, что в следующий раз мы говорим о даровании закона и о смысле закона…

Отец Алексей: Я не хочу ограничивать наших прихожан, потому что если есть желания и уже созревшие темы, можно их озвучить.

Александр Дворкин: Раз уж Андрей Сергеевич упомянул еврейскую пасхальную трапезую, то там три ключевых молитвы. Первая – благодарение Господу за то, что даровал спасение из Египта, вторая - …

Отец Алексей: Давайте мы об этом поговорим ближе к Пасхе. У евреев Пасха уже прошла, но тем не менее, вот эти  ветхозаветные пасхальные интенции  все время в богослужении присутствуют и, может быть, действительно имеет смысл рассказать, как совершалась ветхозаветная Пасха.

Александр Дворкин: Первая молитва – это слава Богу, изведшему нас из Египта, вторая, в середине трапезы, – это слава Богу, который даровал нам закон на Синае, и третья молитва, в конце, – это слава Богу, который пошлет нам Мессию.

Кто-то: Непонятно, откуда взялась вторая молитва, закона-то не было.

Отец Александр: Ветхозаветный пасхальный седер совершался после Исхода.

Александр Дворкин: Я просто хотел подчеркнуть важность дарования закона.

Андрей Десницкий: Как апостолы не служили ту литургию, какую мы служим сегодня, так и в иудаизме обряды немножко эволюционируют, есть зерно, которое потом обрастает подробностями. Вряд ли в Египте они молились о Мессии и о законе, которого еще не было. А теперь ваши вопросы.

- В следующий раз пойдет речь о законе, и вот что я бы хотел услышать. Помимо десяти заповедей есть и другие. Про свинину не будем, но есть и другие вопросы.

Отец Алексей: Давайте договоримся, что к следующему занятию мы все прочитаем от начала до конца Книгу Исход.

-  Вы говорили про хороший перевод, напомните, пожалуйста.

Андрей Десницкий: Мне нравится перевод Российского библейского общества, перевод Исхода в нем делали Селезнев и Тищенко.

-  В Фейсбуке выложена ссылка на эту книгу. Я могу обновить ссылку.

Отец Алексей: Да, обновите ссылку и выложите это на сайте, чтобы к следующей беседе прочел об этом в интернете. 

-  Некая родственница могла видеть, обрезан или нет спасенный Моисей. Если всех евреев уничтожали, то как он мог остаться в живых?

Андрей Десницкий: Так она знала, что это еврейский младенец.

- Он был необрезан?

Андрей Десницкий: Мы не знаем. Более того, обрезание не было исключительно еврейским обрядом. Египтяне его тоже практиковали, но оно было иным. Обрезание обычно делалось в подростковом возрасте, египетская царевна явно видела, что он еврей, даже вне зависимости от его обрезанности – младенцев кидали в реку, и этого она выудила из реки. Как у нас, если в 42-м году на Украине нашли чернявого мальчика в поле без родителей, то кто он? Конечно, еврей, и сейчас его нацисты расстреляют, и надо его спрятать вне зависимости от того, обрезан он или нет.

Отец Алексей: Вопрос еще в том, все ли евреи в то время обрезали своих младенцев.

Андрей Десницкий: Судя по всему нет, потому что потом в пустыне они были вынуждены это совершить.

- Я бы хотел задать вопрос насчет Измаила и его будущего народа. Что это был за народ и почему арабы считают его своим предком?

Андрей Десницкий: Почему они его выбрали, сказать трудно, но это вполне соответствует библейской генеалогии. В библейской генеалогии у каждого народа есть свой предок, который известен израильтянам. Арабы были им известны, и Измаил стал его предком. И вряд ли это только библейские предания, потому что для всех людей древности крайне важно, кто чей предок. Скорее всего, предки арабов, которые жили с евреями совсем рядом и, возможно, неплохо друг друга понимали, потому что языки еще не так сильно друг от друга разошлись, имели общее предание о своем происхождении. Это сравнимо с тем, как сейчас славяне позабыли, а народы Кавказа помнят, какой род от кого пошел.

Александр Дворкин: Еще до возникновения ислама в 6-м веке Прокопий пишет, что арабы собирались возле Хеврона, где у них было святое место, и особо почитали там своего предка Авраама. Таким образом, за сто лет до возникновения ислама описывается давно существовавший обычай.

 7.04.2013