Беседа первая. Сотворение человека. 

Я хотел бы сначала обрисовать проблему, прежде чем мы начнем её  осмысливать богословски, может быть, практически и культурологически.

Существуют очень глубокие, я бы сказал, онтологические основы христианской жизни,  сопряженные, в том числе, и с некоторым аскетическим опытом Церкви. В них входят такие понятия, как  понимание своей греховности и осмысление себя в смысле покаяния (покаянная дисциплина), представление о том, что такое послушание, понимание слова смирение, служение, любовь, любовь к врагам, прощение обид, прощение другого человека... Очень много понятий в христианстве являются знаковыми, отличающими христианство от всякой иной системы религиозных взаимоотношений. Отец Александр Шмеман категорически не хотел к слову христианство применять понятие религии. Он выводил христианство за рамки религиозных представлений, потому что они  вносят ограничения жесткими категориями и детерминациями понятий, а христианство  находится за пределами каких-либо четких законнических ограничений. Но, тем не менее, есть некоторые знаковые вещи, определяющие именно христианство как способ жизни, как способ взаимоотношения людей между собой и человека с Богом. Если они не восприняты в некой правильной системе этих отношений, то становятся  катастрофичными: уничтожающими, а не созидающими, разрушающими, а не дающими жизнь. И здесь на первый план выходит понятие о человеке и о человечности.

Если представление о своей греховности в человеке не воспринято по настоящему глубоко, свободно и открыто во Христе, то тогда оно превращается в бесконечное паразитирование чувства вины, которое становится довлеющим фактором в отношениях человека и Бога, человека и человека. И тогда  покаяние, которое в христианстве понимается, как  перемена ума (хотя учения о покаянии в христианстве нет) вместо того, чтобы делать человека иным, возвышать его и совершенствовать, наоборот,  настолько его закрепощает, что  в рамках своего чувства вины человек вообще двигаться не может. Он оказывается всегда виновен: всё, что  ни сделает – это преступление, что  ни подумает – это его вина. Жизнь лишается смысла, а спасаться как-то  надо…

Можно  неправильно воспринять и  чувство смирения, не во всей глубине понимания человеческой природы и отношений человека и Бога, ставшего Человеком и воспринявшего всю полноту человеческой природы. И тогда  оно  становится ущербным,  чувством не смирения, а  раболепства, когда человек просто обязан себя постоянно под кого-то подкладывать.

Понятие послушания, если оно осмысливается неверное,  вне понимания того,  как Бог сотворил человека, и как Он воплотился в человеке, становится возможностью вообще ни о чем не думать, а  перелагать ответственность за свою жизнь на кого-то другого. Человек находится как бы в некоем «послушании», но на самом деле он  ничего не делает.

Такие примеры можно  продолжать до бесконечности, мы  наблюдаем это вокруг себя.  В Церкви, в Богочеловеческом организме, потерянная, не осмысленная человечность или, более того, – все человеческое поставлено под некий градус подозрительности. Человеческое – это плохое,  чуждое, страстное, почти греховное,  нам не принадлежащее. Такое искажение высочайших понятий  догматизируется, и именно это начинают называть  христианством.   Ложное, ущербное понимание христианства воспринимается как форма христианской жизни и передается в качестве миссионерства, катехизации, научения основам веры.

Когда христиане с таким посылом выходят в мир и так начинают  проповедовать Христа,  в ответ на это они получают бурную реакцию неприятия, непонимания такого Христа, нежелание жить с  Церковью,  подменившей эти понятия. Но это ведь не сегодняшняя наша проблема. Сегодня она, может быть, наиболее обострена, потому что мы, за многие годы атеизма и гонений на Церковь потеряв традицию христианской веры, начали воспринимать наше христианство как некую готовую схему, но  уже в искаженном виде, не задумываясь о том,  какие смыслы несут эти великие слова: покаяние, послушание, смирение, прощение и т.д.

Мне кажется, что  сегодня для нас всех, и для нашей общины, и для Церкви в целом, стоит задача такого осмысления нашего человечества:  понимания  человечества в целом и нашего человечества во Христе не как некоей идеологемы, а как  отношения  человека с человеком и человека с Богом.

Во что превратился сегодняшний мир? Во что превратились отношения людей? Люди перестали общаться между собой. Общается одна идеологема с другой идеологемой, одна карикатура с другой карикатурой. Человек за этим не виден и никому не интересен, стоят только слова, только идеи, только идеологические формы. Люди  превращаются в  некие придуманные фигуры, за которыми нет ничего человеческого, и это  рождает ненависть и отчуждение.

А когда человек начинает говорить с человеком,  пусть даже несогласным с ним,  между ними всегда находится гораздо больше общего, чем разъединяющего. Но когда христиане начинают говорить между собой на уровне, – ты еретик, нет, ты еретик, – то, конечно, будет война. А  когда они говорят, –  Как ты понимаешь Христа, как ты говоришь о Христе, что ты в этом видишь? –  тогда они начинают видеть друг в друге людей.

 Почему мы сегодня с таким удивлением читаем книги Льюиса или Честертона? Потому что в своем пространстве понимания Христа они совершенно освобождены от всякой идеологизации. И нам это приятно, потому что мы в них узнаем самое главное. Но если в какой-то момент мы признаем  Льюиса за еретика, ведь он из англиканской церкви,   в его книгах мы будем выискивать не то, что он говорит о Христе, а то, что не сродно православию. И это будет потеря человечности.

По-разному можно читать  Льюиса, по-разному можно читать и Иоанна Златоустого. Можно  прочитать  письма Иоанна Златоуста к Олимпиаде, а можно, увидев человека хулящего Христа,  вспоминать его строчку про «освяти руку твою ударом»  или признавать антисемитом, потому что у него есть "Слово против иудеев". Можно найти всё, что угодно, в любом из нас, с каждого нарисовать карикатуру и  подменить этой карикатурой человека.

Для чего я делаю  это  вступление к  общему разговору?  Для того, чтобы не заблудится и не запутаться. Такие понятия, как  смирение, определены все-таки словесно, а слова, сказанные двести или даже тысячу лет назад, сегодня звучат иначе. Даже в Добротолюбии, переведенные Феофаном Затворником, они  сегодня означают немного другое. Сегодня надо заново переосмысливать эти слова,  снова искать эти смыслы,  очень хорошо понимать, что стоит за словами о смирении,  терпении,  любви,  прощении и послушании, когда о них говорили святые отцы. Почему они так говорят о человеке? Можем ли мы сегодня с бездумностью просто применять к  себе и своей  жизни  эти слова,  как некие формы или  аксиомы?  Поэтому давайте начнем с самого начала. Начнем говорить о том, как Бог сотворил человека, что такое человек в понятии личности, и что такое человек как образ и подобие Божие.

Мы будем говорить все вместе. Это будет долгий семинар в расчёте на несколько месяцев. Мы будем поднимать  много разных понятий. И я прошу вас к этому готовиться. Но готовиться не к тому, чтобы отвечать на вопросы, а, скорее , - формулировать свои вопросы.

А.Л. Дворкин: К тому, что сказал отец Алексей, я хочу добавить два очень важных слова. В современном мире были заведены пародии-двойники, о которых тоже непременно нужно будет поговорить в нашем обсуждении. Одно слово – это «община», которое было подменено словом «коллектив». Община по-английски  - community, а родственное ему слово – communion, причастие.  И по-русски  «община» имеет родственное слово – «общение». Коллектив же – это просто собранные люди, представляющие единую массу. «Община» – это то, что имеет выход на Бога, а «коллектив» –  только  горизонтальное измерение.

И вторая пара – это  «личность», которая была подменена словом  «индивидуумом». Человек был сотворен, как  неповторимая, уникальная личность, по образу и подобию Божию. Индивид значит только - неделимое.  Это –  атом, и  атомы собраны вместе в один коллектив.

о.Алексей: Его только можно расщепить. Он сам собой делиться не будет. Но расщепив его,  вы получите ядерную реакцию.

А.Л. Дворкин: И во главе коллектива стоит какой-то самый пассионарный индивид, который накладывает на всех уже не послушание, а повиновение. 

о.Александр: Начиная разговор о библейском понимании человека, прежде всего, нужно сказать, что христианство помимо откровения о Боге, имеет и откровение о человеке. Почему христианство имеет откровение о Боге, – понятно. Мы исповедуем Бога Недоведомого, Неведомого, Непостижимого. Мы понимаем, что путем естественного откровения – наблюдения звездного неба над собой и закона в себе, многого о Боге не узнаешь. Зная, что Бог к нам пришёл и открывает Себя во всей Своей полноте, мы имеем возможность своё учение о Нём православно формулировать. Но помимо учения о Боге, Бог дает и откровение и о человеке.

О том, почему  человек, который, казалось бы,  сам в себе может разобраться, получает и от Бога откровение о самом себе, мы поговорим чуть попозже. А пока просто примите как факт: Священное Писание дает нам откровение о человеке, и святые отцы осмысляют откровение Божие о Себе и  о человеке и строят определенную догматику.

Существует  два основных библейских источника откровения о человеке.  Прежде всего, это  рассказ о творении человека, во-вторых –  свидетельство о Боговоплощении Иисуса Христа. Ветхозаветное откровение, изложенное в книге Бытия, и евангельское откровение о том,  что Бог воплотился и вочеловечился, связаны между собой. Мы знаем, что в творении человека Господь закладывает основные понятия и представления о нём, а во Христе Он их восстанавливает.

Отец Алексей закончил сегодняшнюю проповедь тем, что мы – новое творение. Это очень важная новозаветная мысль.  Иисус Христос в послании к Колоссянам называется первородным всей твари (Кол. 1:15), т.е. рожденным прежде всей твари,  и через Него происходит творение всего, видимого и невидимого, и ангельских сил, всего мироздания. В Нём,  как в первенце из мертвых(Кол, 1:18)  происходит восстановление всего человечества.

 Какие основные представления о человеке предлагают эти два библейских сюжета? Прежде всего, творение человека помещено в контексте творения всего мироздания.  Бог творит мироздание во-первых, Своим Словом, во-вторых –  из ничего, в-третьих  – последовательно. Он последовательно формирует землю, наполняет её растениями и животными, и в самом конце,  по-библейски  – в последний день, Господь творит человека. И если до этого Господь просто повелел, и земля производит, то творению человека предшествует совет. Бог говорит: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1:26). Святые отцы, церковная традиция однозначно видит в этом совет Святой Троицы.  Бог –  предвечен, Он сообщается не с ангелами, не с другими тварными силами, а Он внутри Себя  этим советом предваряет творение человека. Если творение животных, творение растений происходит по слову, и земля или вода производят их, то человека Бог творит  Своими руками.

о.Алексей: Давайте подчеркнём эту  антропоморфность. Когда в Библии говорится: «И взял Господь от праха земного» (Быт.2:7) – это как раз указание на то, что творение человека кардинальным образом отличается от того, как творится все остальное.

о.Александр: Но при этом подчеркивается непосредственная связь человека со всем предыдущим творением. То есть физиологически и материально человек ничем не отличается от праха земного, который породил и все прочие творения: рыб морских, птиц небесных и зверей полевых. Мы понимаем, что мы можем   рассматривать человека физиологически, материально,  как неотъемлемую составляющую этого наблюдаемого и исследуемого мира. Но Бог, сотворив человека, дает ему дыхание жизни, и  человек становится душою живой.

о.Алексей: . Я хочу обратить ваше внимание на то, что  нельзя считать животных не имеющими жизни.  Дело в том, что при сотворении животных Бог произнес:  «да произведет вода  пресмыкающихся, душу живую…(Быт.1:20),   «да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов…» (Быт. 1:24)

А.Л. Дворкин: А «сотворил Бог»  сказано три раза. Во-первых сотворил Бог небо и землю, во-вторых, сотворил вообще жизнь, живых существ, и в третьих сотворил человека. Сотворение человека – особое, во всех остальных случаях – «да творит Земля».

о.Алексей:  Здесь  важно отметить, что к моменту творения человека биологическая жизнь, живая душа, так называемая биологическая душа,  уже существует. Она существует в животных, в рыбах,  даже в растениях, потому что растения живут и умирают. Но в творении человека этим словом показано, что это совершенно иной способ жизни, вообще –  иная жизнь. Обратите внимание, жизнь человека  – это не жизнь животных, для создания которых было достаточно  взять их от персти земной. В этой персти земной уже существовала биологическая жизнь, все физиологические системы и органы.

о.Александр: Да, материально, физиологически человек полностью интегрирован в материальный мир,  является его частью. Но он имеет божественную составляющую, духовную составляющую, данную непосредственно Богом и выделяющую его из ряда всего творения. Позднее в апостольских посланиях духовую составляющую называют душой, физическую составляющую – телом. Иногда говорят о трехсоставности человека, называя духовную составляющую – духом, телесную составляющую – телом, а душу  предлагая как некий мостик между духом и телом, относящийся скорее к физиологической составляющей (это та психи, с которой работают психологи и психиатры,  что можно поправить медикаментами,  некой терапией).

Хотя мы выделяем в человеке какие-то части, человек при этом - един. Просто тело человека – это не человек, как и душа без тела тоже – не человек. Человек – не призрак, не привидение, ожидающе будущего.

Еще один  важный аспект библейской истории – это то, что человек творится по образу и по подобию Божьему. Наиболее чётко это положение сформулировано  в IV веке Григорием Нисским в трактате «Происхождение человека». Он отмечает эти два слова – «по образу»  и «по подобию», – и толкует так:  образ – это некая данность, некая перспектива, которая закладывается в каждом человеке, некий потенциал. Подобие – это то, что человек сам лично реализовывает и  достигает. Поэтому святых мы называем преподобными.

о.Алексей: Я бы хотел, чтобы на это мы обратили сугубое внимание. Два таких слова как образ и подобие иногда кажутся нам взаимозаменяемыми. Попытаемся разобрать, что же мы называем словом «образ Божий».

Что такое образ?

- Внешний вид.

о.Алексей: Внешний вид. Ну тогда и подобие – внешний вид. Понимаете? Кто на что похож.

А.Л. Дворкин: Как на греческий слово «образ» переводится?

- Икона, конечно.

о.Алексей: Это опять-таки нам пока что ничего не говорит. Мало о чём говорит. Мы можем, конечно, исходить из этого греческого слова, образ есть икона.

Отец Александр и сказал, что образ – это потенциал, а подобие – это действие. Это так и надо понимать, конечно. Подобие – это  не результат.  В конечном итоге, все-таки результат – это образ.

- Может быть подобие - это проявление образа?

А. Л. Дворкин: Восстановление искаженного образа.

о.Алексей: Но дело в том, что подобие заложено ещё до всякого искажения. И поэтому здесь само действие заложено как движение к образу.

 Что же все-таки этот образ Божий значит в человеке? Что этот образ Божий в каждом из нас значит?

- Ощущение?

О. Алексей: Ощущение – это слишком эзотерично. Ощущение чего-то непонятно чего. Здесь, как мне кажется,  очень конкретные вещи. Мы можем понимать слово «образ» как отображение.  Отобразить себя в своем творении.

И хорошее слово  – «отпечаток».  Бог Себя запечатлел Своим образом в каждом из нас. Чем Бог мог нас запечатлеть в каждом из нас? Мы начали разговор  о Боге Невидимом, Непостижимом, Неисследованном, Неизменном, Вечном и т.д. Так вот - именно этим Он Себя в нас запечатлел, как ни странно это звучит... Именно этим, именно Своей тайной Божественной, Своей неисследованностью, своей бесконечностью, своей всесущностью, всемогуществом, любовью, творчеством, Своими Божественными отображениями. Всем тем, о чём мы говорим, когда говорим о Божественных энергиях. Потом мы к этому ещё подойдем, к учению Григория Поломы о свойствах энергии, они ведь имеют самое непосредственное отношение к человеку, к высоте человеческой.  Но сегодня мы скажем проще:  Бог отобразил Себя Своими Божественными качествами, количество которых и знание которых нам не ведомо. Бог не дал человеку какие-то отдельные свои качества, какие-то отдельные свои дары, Он Всем Своим величием отобразил Себя в человеке. Бог  дал ему -  все, при этом оставаясь совершенно недоступным, непостижимым, неисследованным, неизменным, вечным, бесконечным, включая далее всё апофатическое богословие. В отличие от ангелов, кстати, которым Господь дал лишь некоторые Божественные дары. Ангелы не несут в себе образа и подобия Божия, поэтому  не могут  развиваться в каком-то  своём божественном улучшении. Они могут искажаться, становиться хуже,  но улучшатся уже не могут.

По церковному учению ангелы отражают  Божественный свет. Мы знаем, что они имеют бессмертие, свободу, нетелесность. Но и  ангельская нетелесность к Божьему не относится, у них есть духовное тело. Они имеют силу и разум, а вот способностью к творчеству  не обладают.  И много другого не имеют,  что имеет Бог. А в человека заложено всё.

 Бог вдунул Себя в человека, отобразил, запечатлел Духом жизни, потому что Бог – Он и есть эта жизнь, Он и есть этот Дух жизни,  Дух Святой. Он отображает Себя в человеке во всей полноте, не частично, потому что, если бы в человеке не было полноты, то тогда невозможно было бы воплощение Сына Божия,  было бы несоответствие, несовпадение. И человек тогда никогда не мог бы обожиться, а одно из главных учений христианства – учение об обожении.

Вот это надо просто знать. Понять это трудно, это нужно просто запомнить. Но если мы этого о себе не знаем, если мы этого не  принимаем,  если человек к человеку  уже не относится, как к образу Божию, то тогда нам не к чему стремится в нашем человечестве. Понимаете? Это основополагающая вещь. Насколько человек по своему творению высок и велик!  Какая на самом деле бездна в человеке!

Достоевский  сказал: «Широк человек, я бы сузил, наверное».  Широк человек. И   всё Божественное в каких-то потенциях, в каких-то возможностях в каждом из нас заложено, как в Адаме, во всечеловеке, через которого весь мир произошёл.

Говоря о возможностях, заложенных в человеке,  мы  имеем в виду не просто возможность говорить, не просто возможность печатать на компьютере, какие-то программы изобретать.. К человечеству это никакого отношения не имеет, это биологические вещи. Нас очень часто пытаются  убедить, что мы люди потому, что мы на двух ногах ходим, на иностранных языках можем разговаривать, пользоваться компьютерами…  Это абсолютная неправда. Не поэтому мы люди. Все это имеет отношение к высшим приматам, а не к Тому, Который есть Дух жизни.  Люди – они что-то другое. И вот в этом смысле важно понять, кто мы такие, и что это для нас значит, и какая перед нами стоит задача. Вот это очень и очень важно, совершенно необходимо для нас. И теперь о подобии отец Александр продолжит.

о.Александр: Подобие – это то, как человек этот образ реализует. И, как мы уже выяснили, конечной задачей, конечной целью реализации подобия является полное проявление образа Божия. А примером для нас является Иисус Христос. Про Него мы знаем и говорим, что Он есть образ Бога невидимого. Мы знаем, что будучи совершенным Богом Он становится человеком и Своё человечество, Своё человеческое естество полностью реализует так, как должен реализовать каждый из нас.

На Богододничных праздниках читаются  слова апостола Павла, которые мы слышим чаще  других. Звучат  они непонятно. «Сие да мудрствуется в вас, еже в Христе Иисусе». (Флп.2:5) Это значит, что должно быть то же мудрствование, чувствование, те же мысли и чувства. И не просто чувства и мысли, но  все наши ощущения должны быть те же самые, что и в  Иисусе Христе.  Он, будучи образом Божьим, принимает образ раба, и этот искаженный образ  через реализацию подобия, через осуществление подобия возводит в то достоинство, в которое должен возвести через послушание Отцу.

о.Алексей: Подобие – это подражание.

о.Александр: Через послушание, через смерть и воскресение Он получает то  Божественное имя, которому поклоняются небесные, земные и преисподние. Таким образом, в учении о Христе раскрывается  максимально полное  библейское представление о человеке, которое актуально для нас. Апостол Павел говорит: «Подражайте мне, как я подражаю Христу» (1Кор.4:16). Именно имея Христа перед глазами, мы имеем возможность что-то с собой сделать, как-то себя изменить, хоть чего-то достигнуть. Мы знаем, что Христос принимает не просто человеческую плоть, некую оболочку, но мы говорим, что Он воплотился, и непременно добавляем – вочеловечился, потому что  Христос принимает и человеческую душу, и человеческое тело, всю полноту человека. И персть земная, и дыхание Божие, все со Христом и его Божеством было соединено.

о.Алексей: Говоря, что подобие Божие было дано Адаму до грехопадения, мы говорим даже не о том, что человек должен что-то исправлять в себе. Это говорит о том, что человек изначально должен был достигать непостижимой цели. Вот это достижение непостижимой цели, потому что Бог бесконечен, по сути оказывается для человека бесконечной задачей. Что являет собой Царствие Божие? Это вечное приближение к Богу-создателю. Это вечное раскрытие в себе образа Божия. Это вечное подражание Богу. Это бесконечная творческая деятельность человека, наполненная любовью, содержанием, смыслом, радостью в приближении к Богу. Еще в раю  при сотворении человека Господь об этом говорит,  там уже даны эти способы реализации.

Шестой день – это конец творения, на седьмой день «и благословил Господь день субботы». И мы видим, что в этот день субботний творения не совершается, но присутствие Божие и действие Божие  есть всегда. Бог уже не творит, но поставляет человека в этом мире,  дает человеку этот мир, в котором человек должен реализовать себя Богом. Человек нарекает имена животных,  заботится об этом мире, обо всем, что в этом мире есть. И, собственно, подобие Божие Адам приобретает в тот самый момент, когда он начинает действовать Божественно в мире творения. Более того, и в следующий раз мы об этом поговорим,  человеку было дано понятие зла, потому что без понятия зла о человеческой природе говорить невозможно. Пока Адам ещё безгрешен, он к нам, сегодняшним, большого отношения не имеет, это пока такая высокая прекрасная картина, некое явление, на которое можно взирать с удивлением. Но как только Адам становится грешным, он тут же приобретает полное отношение к каждому из нас, потому что в нем мы начинаем понимать, кто мы такие.

Но на этом самом интересном месте мы сегодня закончим. Продолжение следует. А теперь ваши вопросы.

Вопрос: То о чём Вы говорите, об осознании человечности, что это первостепенная задача сегодняшней Церкви.  Выши ощущения в этом осмыслении к сегодняшнему моменту. К чему она подошла?

о.Алексей: Я сказал об этом вначале. Я сказал о том, что очень глубокие вещи, основные христианские понятия мы воспринимаем  в искаженном виде. Не осмысливаем их, а сразу принимаем, как готовую форму. И это может быть очень болезненно и приносить дурные плоды.

- Т.е. это время понадобилось на приобретение этого опыта?

о.Алексей: Я думаю, что об этом надо начать говорить. Об этом разговор не начался. Какие-то вещи стали пониматься,  как какие-то общие советы: терпи, молись, смиряйся, слушай станцию Радонеж…  И всё.

- Поэтому извне говорят, что никакого творчества не может быть. Христиане – они рабы.

о.Алексей: Ну, часто  мы и сами себе отказываем в этом,   от культуры, например. Только в последнее время стали хоть как-то говорить о культуре, что христианства без культуры не существует. Мы сами отказались от ответственности. Мы от многих вещей целенаправленно отказались, потому что восприняли так называемые в кавычках «святоотеческие формы», которые говорят о некоем монастырском учении. Человеческая природа попала под жесточайшее сомнение… Всё что человеческое – нельзя.

Я  только что из Архангельска вернулся, разговаривал там с учителями воскресных школ. Я говорю, что детям нужно музыку слушать, ходить с ними на концерты, спектакли. Они говорят: «Ну как же так? Там же страсти во всех этих книжках, в этих спектаклях, в этой музыке!».  Люди не понимают, что слово страсти в святоотеческом смысле и страсти у Пушкина имеют разные значения. У святых отцов под словом страсть имеются в виду греховные навыки, претворяемые на деле, а у Пушкина – это чувства обостренные, высокие. Понимаете?.. Сверхчеловеческие, глубокие. Если человек ничего не умеет чувствовать, если человек запрещает себе чувствовать, он становится бесчувственным, но не бесстрастным. И когда отсутствует понимание, что бесстрастность – это не бесчувственность, тогда и  происходит вот эта подмена, потеря человечности.