Беседа первая. Поэтическая молитва. 

Вы помните, у Матфея и Марка рассказывается, как Христос с учениками выходит после Тайной вечери из Сионской горницы, и  «воспев, пошли они на гору Елеонскую» (Мф. 26:30).  Очевидно, что если они воспели что-то хором, то это должен быть текст известный, а известным текстом среди евреев была, безусловно, Псалтирь. Какой псалом они должны были петь? Речь идет о совершении пасхальной трапезы, а по крайней мере по нынешнему пасхальному последованию после трапезы воспевается 135 полиелейный псалом «Яко в век милость его». Можно себе представить, как Господь со своими учениками, двенадцать мужчин (без Иуды), идут по ночному Иерусалиму и тихо в вполголоса поют полиелейный псалом… Как-то совершенно по-другому эта история переживается. Действительно понимаешь, что это и уместно, и красиво, и сама история и псалом начинают по-другому звучать.

В апостольской традиции псалмы становятся основой гимнографии. Своих христианских молитвословий было не так много, как сейчас, хотя они были. В Евангелии мы находим  тексты, которые стали нашими молитвами. Я не говорю про «Отче наш», очевидно, что еще во времена земной жизни Господа «Отче наш» возносилась, как молитва. Но «Ныне отпущаеши…», или песнь Богородице «Величит душа моя Господа…», или  ангельская песнь «Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение…», – все эти отрывки, безусловно, использовались, как богослужебные тексты. Но их было явно недостаточно, и стала использоваться ветхозаветная Псалтирь. Когда апостол Павел предлагает упражняться и «назидать самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными» (Еф. 5:19), очевидно, что он имеет в виду ветхозаветную псалтирь царя Давида.

Псалтирь – это прежде всего молитва, но молитва поэтическая. А у библейской поэзии есть свои особые принципы. Современная отечественная поэзия имеет ритм  и рифму. Рифмованные  слова  совершенно не должны  сочетаться друг с другом по смыслу, как, например, «любовь» и «морковь».  А еврейские рифмы – это не созвучия, а рифмы смыслов. Этот принцип называется параллелизмом, когда два предложения или два высказывания должны быть параллельны друг другу.

Приведу пример из 84 псалма: «Милость и истина сретостеся, правда и мир облобызастеся». Шесть слов и два смысла: Милость и истина встретились, правда и мир облобызались.  Эти две фразы как бы связаны между собой параллельно, и перекрестно каждые из этих шести слов образуют три пары: милость и правда,  истина и мир, встретились и облобызались. Можно было бы сказать и кратко, что справедливость и милосердие нашли  армоничное сочетание, но в данном случае выбрана такая поэтичная форма.            

Каковы преимущества такой формы стихосложения? Прежде всего – это очень красиво. К сожалению, не всегда переводчики пытаются эту рифму смыслов передать, чтобы она была вот так же очевидна, чтобы она играла и звучала, но при хорошем переводе это дает потрясающий эффект.

Во-вторых, это способствует запоминанию. В древности, когда печатных книг не было, а  рукописные были безумно дороги, большинство библейских текстов заучивалось. Так, свт. Афанасий Великий от кандидатов в дьяконы требовал знания Псалтири наизусть, а от священников он требовал знания наизусть Евангелия. Для древнего человека не представляло большого труда со слуха запомнить большой отрывок близко к тексту.  Память людей за последнее, может быть,  столетие ухудшилось катастрофически, да мы и такого труда себе не даем, просто все можем «погуглить». А тогда грамотным человеком считался тот, кто умел читать и знал Псалтирь.

Вот еще один пример, псалом 113, один из моих самых любимых, который используется в службе Крещения.

Во исходе Израилеве от Египта, дому Иаковля из людей варвар,      

2 бысть Иудеа святыня Его, Израиль область Eго.        

3 Море виде и побеже, Иордан возвратися вспять,       

4 горы взыграшася, яко овни, и холми, яко агнцы овчии.       

5 Что ти есть, море, яко побегло еси? И тебe, Иордане, яко возвратился еси вспять?         

Каждая фраза раскрывается в двух строках. Вторая строка может просто повторять  мысль первой синонимом, но мы знаем, что абсолютных синонимов не бывает, это всегда дает возможность мысль как-то развивать и уточнять. Так, в строке «Во исходе Израилеве от Египта, дому Иаковля из людей варвар», раскрывается слово «Египет» –  это дом Иакова из народа чуждого. Иудея – Божья святыня, а Израиль – область Его. Иудеи тогда, как таковой, не было, но удел, который был отведен колену Иудину, стал местом, где хранится Ковчег Завета, а сам Израиль целиком становится наследием Божием, Его областью.

 Или, например, этим параллелизмом сближаются два совершенно различных события. «Море виде и побеже» –  Моисей рассекает море, и оно  разбегается на две стороны, и Израиль проходит.  «Иордан возвратися вспять» – это о том, как  спустя сорок лет Иисус Навин переходит  с народом израильским Иордан. Священники входят в воду,  и за ними воды продолжают бежать в Мертвое море, а по правую руку от них Иордан останавливается и течет в другую сторону. Это позволяет не только раскрыть смысл, но и сблизить и сопоставить два различных события: исход Израиля из Египта был началом новой истории Израильского народа, новым этапом освобождения из рабства,  а начало завоевания Святой земли становится следующим этапом, когда Израиль наконец входит в свое наследие.

«Горы взыграшася, яко овни, и холми, яко агнцы овчии». Горы большие, они сравниваются с овцами, а холмы поменьше и сравниваются с ягнятами, и вероятно они резвее овнов.

В псалмах используются и другие  поэтические приемы – это ассоциации и риторические вопросы. Может вызвать удивление, что  в молитвослове встречается  обращение  к неодушевленному кресту Господню, как к одушевленному: «Радуйся, Пречестный и Животворящий Кресте Господень». Это символ, знак нашего спасения, но как он может радоваться? Но в поэтическом тексте псалмопевец может без всякого  смущения обратиться и  к морю: «Что ти есть, море, яко побегло еси? И тебe, Иордане, яко возвратился еси?». Такие допущения для усиления поэтического эффекта встречаются очень часто.

Поскольку текст – поэтический, то очень сложно с переводами. Если перевод буквальный, то вся поэзия испаряется. Если, наоборот, переводчик стремится как-то передать поэтичность оригинала, то есть опасность,  в  стремлении сохранить форму,  потерять содержание.

Псалтирь написана на еврейском языке,   а мы привыкли читать славянский текст, который выполнен с греческого перевода Псалтири. Таким образом, между нами и оригинальным текстом стоят как минимум два переводчика – с еврейского  на греческий и с греческого на церковно-славянский.  Синодальный же перевод сделан с еврейского,  и между нами и синодальным переводом уже  как минимум три переводчика и мы сами в качестве четвертого. Иногда наш собственный перевод, который мы делаем при чтении церковно-славянской Псалтири, уводит нас очень далеко от оригинала. Например, в 17 псалме читаем: 

 И воздаст ми Господь по правде моей и по чистоте руку моею воздаст ми.

 Яко сохраних пути Господни и не нечествовах от Бога моего.         

 Яко вся судьбы Его предо мною и оправдания Его не отступиша от мене. 

 И буду непорочен с Ним, и сохранюся от беззакония моего. 

 И воздаст ми Господь по правде моей и по чистоте руку моею пред очима Его.   

 С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши,           

 и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися.

Конечно, нам хочется перевести это место в том смысле, что, мол, " с кем поведешься от того и наберешься". В греческом и еврейском тексте ничего подобного нет, а речь идет о том, что Господь каждому человеку воздаст так, как этот человек сам относится к миру. Какой мерой ты меришь, такой и тебе отмерится. Преподобных Господь будет по их праведности судить, а со строптивым – по всей строгости. Как в притче о минах  раб говорит своему господину: «Знаю я, что ты человек жестокий, и берешь, чего не клал, и  жнешь, чего не сеял». И господин говорит: «Твоими устами буду судить тебя, лукавый раб». (см. Лк.19:20-22)  И на самом деле псалмопевец говорит, что Господь будет судить каждого его собственными устами. Если человек живет по жестоким понятиям, то и  Господь отнесется к нему с его же жесткостью, и принципиальностью, и такой же псевдо-справедливостью.         

Синодальный перевод – наименее поэтичный. Мы будем читать славянский богослужебный текст, потому что он на слуху, и ориентироваться на перевод П.А.Юнгерова. В тех случаях, когда это будет важно, я буду давать доступные мне переводы   еврейского текста. Есть еще один перевод с греческого  Е.Н. Бирюковой под редакцией Т.А. Миллер, который более поэтичен, чем Юнгеровский, но, мне кажется, тоже менее точен.   

 Теперь кратко о самом тексте Псалтири. В нее входят сто пятьдесят псалмов, а в нашем славянском переводе – сто пятьдесят один. Последний псалом,  написанный от имени царя Давида, не используется за богослужением и встречается только в греческом тексте. В нашей богослужебной традиции Псалтирь разбит на 20 кафизм, первоначально такого деления не было, оно имеет только богослужебное значение,. 

В Псалтирь входят  самые различные тексты. Мы говорит «Псалтирь пророка Давида», потому что ему принадлежит семьдесят псалмов, почти половина Псалтири. Некоторые псалмы приписываются Моисею, например , 89-й «Песнь Моисея человека Божия», есть псалом, который приписывается Соломону, несколько – Еману Израильтянину, например 87-й. Думаю, что они сложились в единую книгу благодаря ветхозаветной богослужебной традиции,  как богослужебный сборник,  – так они в храме воспевались.

Псалмы делятся на собственно псалмы и песни. Это формальное разделение. Псалмы в древности исполнялись как дома, так и в храме под различные музыкальные инструменты – струнные,  духовые и ударные, а песни пелись  акапелла, то есть без музыкального сопровождения. Думаю, что Христос, когда шел со Своими апостолами, пел песни, так как на ходу трудно играть, да и шуметь в ночном городе не стоило.

Написаны псалмы по различным поводам, некоторые из которых  до нас дошли. Например, третий псалом Давида, когда он убегал от Авессалома, сына своего. Все мы знаем историю создания  50-го псалма, что тоже видно из названия – «Псалом Давида, когда вошел к нему Нафан пророк,  после того, как он вошел к Версавии, жене Уриеве».

Но очень часто повод для написания  того или иного псалма в самом тексте не обозначен. В любом случае, когда автор пишет псалом, он старается не концентрироваться на своих внутренних,  пусть даже очень серьезных, но сиюминутных проблемах, а писать универсальные тексты. Если Давид вспоминает, как он спасался от своего сына Авессалома, он просто пишет: «Что ся умножиша стужающие ми?» (Как так  умножились гонители мои?). И мы можем читать   покаянный псалом, не только имея в виду ту страшную историю, которая  произошла с царем Давидом, но и по собственным покаянным поводам. Этот текст для нас всегда актуален.

Итак, мы постараемся обращать внимание на то, что нам известно о  поводе написания того или иного псалма. На самом деле, в псалмах излагается практически вся история израильского народа, и мы постараемся делать эти экскурсы в историю.

Донетелло. Давид

В конце  я хотел бы сказать про личность царя Давида. Это второй царь в Израиле после того, как израильский народ долгое время был под водительством Самого Бога, и его жизнью руководили судьи, такие харизматические личности, которых Господь поднимал из среды народа. Народ в конце концов возроптал и  потребовал от последнего судьи, пророка Самуила, чтобы он избрал им царя, как у прочих народов. Самуил долго по этому поводу скорбел, но Господь его утешил, сказав: «Они отвергли не тебя, а Меня, самого Бога. Пусть у них будет царь, раз они так хотят». Самуил  помазал царя Саула из колена Вениаминова,  а тот спустя некоторое время  по своему самомнению пытался присвоить себе священническую власть, которая  в тот момент не должна была быть связана с царской властью. Благословение Божее от него отходит, и Бог избирает  нового царя над Израильским народом. Им становится младший сын  Вифлеемского землевладельца Иесея. У него было восемь сыновей, и когда Самуил пришел в дом Иесея, чтобы  по указанию Божию одного из них помазать на царство, Давид был на поле. Когда братья подходили к Самуилу  под благословение, он не нашел среди них того, на кого указал ему Бог, и спросил: «Нет ли у тебя еще сыновей?» Позвали Давида, и Самуилу открылось, что именно этот  юноша будет великим царем.

Мы знаем, что  Давид является основателем царской династии из колена Иудина. Именно из его рода происходит Господь Иисус Христос, и когда хотят подчеркнуть Его мессианское достоинство,  называют Его Сыном Давидовым. «Осанна сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне».  (Мф. 21:9)

Долгое время помазанный новый царь просто жил при дворе Саула, тот не знал, что это его конкурент. Царь Давид как-то  утешал и усмирял царя Саула, которого одолевал нечистый дух, своей игрой на музыкальном инструменте  псалтири. Так Давид упражнялся в псалмопении с юности.

Прославился Давид как военноначальник, когда сразил Голиафа. Мы себе представляем Давида, как хрупкого

Густава Доре. Давид и Голиаф

мальчика. Перед глазами сразу встают образы, созданные Донетелло или Микеланджело. У последнего Давид  более или менее крепкий, но все равно - юноша, а у Донетелло почти мальчик.  На  гравюре Густава Доре мальчик Давид отрубает голову Голиафу, и рядом лежит его огромная  сабля, совершенно несоразмерная Давиду. На самом деле,  все было несколько иначе. Если бы Давид был таким хрупким юношей, никто бы не стал выставлять его против Голиафа, от этого слишком многое зависело. Когда Давид просил Сайла, чтобы тот выставил его против Галиафа, он сказал: «Когда раб твой пас овец отца своего, и приходил медведь или лев и похищал одного из ягнят,  твой раб догонял его, отнимал этого ягненка, а если лев не отдавал, он разрывал его голыми руками». Вот такой был «хрупкий юноша». Голиаф был  страшным нечеловеческим монстром,   и Давид его не силой оружия сражает, а силой своей веры, своей находчивостью, но все-таки он был очень крепким. И лгромная бармалейская сабля, которую изображает на своих гравюрах Густав Доре,  потом стала мечем Давида, он им пользовался.

После смерти Саула Давид становится единовластным царем.  Он правит Израилем в течение сорока лет,  и при нем столицей Израиля становится Иерусалим, куда он переносит Ковчег Завета, ранее хранившийся в походном храме. Давид хотел построить храм, но Господь ему запретил, потому что он пролил слишком много крови. Действительно, царь Давид  постоянно вел боевые действия. Храм, как вы знаете, построил сын Давида Соломон, который со своей дипломатичностью не вел ни одной войны. Царь Давид нашел место для Ковчега Завета и для будущего храма на горе Мориа, собирал материалы, но храм так и не построил.