НОВОМУЧЕНИКИ – СВИДЕТЕЛИ РАДОСТИ

Священник Константин Камышанов о подвиге и мотивах новомучеников и о том, как их жизни переплетаются и перекликаются с нашими.

Корень тяжелого нестроения внутри России мы можем увидеть, изучая опыт новомучеников. И это не праздный интерес. 

В Кремле на территории нашего монастыря было кладбище, которое коммунисты бульдозерами сровняли с землей. Мы там поставили крест. Братия видела, как одна из свадебных компаний поставила на полочку с лампадой памятного креста пластиковые стаканчики с вином. Несколько дней назад простые и веселые девушки делали у Креста па танцовщиц шеста.

Поэтому память новомучеников сегодня так же актуальна, как пятьдесят лет назад. Дети и внуки революционных матросов и чекистов никуда не делись. Они живут рядом, вместе с нами. Недаром закрыли архивы. Коммунисты так и не извинились за террор и ошибки перед русским народом. Мы сами потомки либо тех, кто гнал праведников, либо отворачивался, боялся и молчал. Поэтому интерес к исповедникам — не отвлеченный долг благодарности, а, возможно, школа на будущее.

Человек — наиболее совершенное подобие Бога, поэтому лучше всего читать ответ о небесном лекарстве для России, написанный духом людей, любивших Бога. Таких людей к концу тридцатых годов почти не стало. Нам остались их могилы, разрушенные храмы и записи допросов. С их страниц нам слышен голос исповедников. Читая текст бесед мучеников со следователем, можно задаться резонным вопросом:

— А в чем суть их мученичества? Ведь на допросе не просили отказаться от Христа, совершить кощунство или принести жертву Ленину?

Вот, греческие новомученики прямо и смело шли к бесерменам и ругали их веру, хвалили Христа и сами искали крест. Всех наших смелых христиан избили до двадцать первого года. Остались тихие, скромные и неприметные молитвенники, которым предлагали быть тайным агентом, отказаться от служения или стать просто лжесвидетелем. Что ж тут такого духовного? Гражданские статьи. Что они  исповедовали? И ради чего они все-таки шли на смерть вслед за греками?

Святой мученик свидетельствеют жизнью о том, что есть ценности выше самой жизни. Это кажется невероятным: что-то может иметь большую цену, чем радость свободы семьи, и всей поэзии жизни, данной нам Самим Богом. Разве для того нас призвал из небытия Творец, чтобы мы бросили дар жизни к ногам энкаведешника и позволили ему стереть нас в лагерную пыль? Жить хотелось, но они выбрали смерть.

Можно сказать много слов, но поступок выбора между жизнью и смертью — самое сильное доказательство. Сильнее аргумента нет.

Что же мы видим из допросов? Я нашел допрос наших сельских спас-клепиковских старух в 1929 году. Они просто молились, никого не трогали, собирались в доме у одной женщины, пока к ним не был подослан агент. Главным доказательством «шпионской» деятельности стало наличие в доме у одной из старух… противогаза. Семь человек были арестованы и стерты в пыль. В пыль стерли так основательно, что спустя восемьдесят лет никто их и не вспомнил из односельчан.

Они пропали за любовь к службе. А так как служба — это содействие с Богом, а молитва — беседа с Ним, то пропали, можно сказать, за любовь к Богу. Они не хотели и не могли любить бога иного.

Из архивов: «…клирик Знаменской церкви у Крестовской Заставы Толузаков дал показания против арестованного священника, заявив, что отец Георгий, посещая разные церкви, вел антисоветскую агитацию. «На мои предложения, — заметил свидетель, — о том, чтобы он начал писать музыку для песен на социалистические темы, он брезгливо ответил, что он «идейный и правоверный священник-христианин и продаваться не намерен, хотя ему и предлагали это». Прямо как в псалме 136 «На реках Вавилонских». Для них СССР был Вавилоном. А Ленин — явным слугой антихриста. Они не могли даже из страха смерти обозначить своей любви или даже терпимости к врагам Христовым и пострадали за целомудрие и любовь к Богу истинному и живому.

Другие пропали за то, что никого не выдали. То есть сгинули за любовь к людям. Человек принимал для себя решение быть порядочным даже до смерти. Принять такое решение душе, не укорененной в Боге, невозможно. Как описывал священник Михаил Польский, бежавший в 1930 г. из СССР, сначала предлагалось дать просто подписку «честного гражданина Советской Республики» с обязательством доносить «о всяком случае контрреволюции», затем, через некоторое время, следовало уже требование дать вторую подписку: обязательство исполнять все распоряжения  ГПУ. В конечном итоге все сводилось к тому, что для того, чтобы не сесть самому, надо было сажать других, причем делать это столь усердно, чтобы у хозяев из Госбезопасности не возникало сомнений в полезности своего секретного сотрудника.

В течение долгого времени преподобномученика Феодора Богоявленского (день памяти 19 июля) вызывали на допросы ночью, не давали спать днем, а на допросах беспощадно избивали. От священника требовали, чтобы он назвал всех своих духовных детей и людей, с которыми близко общался. «С декабря 1940 года по день вашего ареста чем вы занимались?» — спросил его следователь. «Через своих знакомых, проживавших в Москве, а также через свою сестру я получал работу по графике, ретушировке портретов и тому подобному, этим и занимался». — «Значит, вы утверждаете, что с декабря 1940 года по день вашего ареста занимались художественной работой, которую получали через своих знакомых?» — «Да, это именно так». — «Назовите ваших знакомых, которые давали вам художественную работу». Отец Феодор отреагировал на это предложение следователя столь решительно, что тот не посмел записать его слов, а вместо них написал: «На этот вопрос обвиняемый дал контрреволюционный ответ, и я его не записал».

А вот фрагмент допроса и ответ на предложение стать осведомителем другого священномученика Николая Тахтуева. Вряд ли он предполагал, что не так скоро, но все-таки падет советская власть, и мы, ему совершенно неведомые христиане, прочтем его слова вслух: «Гражданин начальник! — писал он. — Разрешите мне объясниться с Вами письменно, я говорить много не умею по своей необразованности. Что вы от меня требуете, то я сделать не могу. Это мое последнее и окончательное решение. Большинство из нас идет на такое дело, чтобы спасти себя, а ближнего своего погубить — мне же такая жизнь не нужна. Я хочу быть чистым пред Богом и людьми, ибо, когда совесть чиста, то человек бывает спокойный, а когда не чиста, то он не может нигде найти себе покоя, а совесть у каждого человека есть, только она грязными делами заглушается, а потому я не могу быть таким, каким Вы бы хотели…»

Нельзя сказать, что следователи и палачи переменились, общаясь с Павлом Груздевым или Иоанном Крестьянкиным. Нет. Переменились те счастливцы, рядом с которыми жили и спасались эти святые люди. Сила христианства в умирающих зернах, падающих на пустое место и прорастающих некоторое время спустя в поле зрелых колосьев. Римская империя стала полем Божиим через триста лет исповедничества. Нам удалось увидеть первые всходы после восьмидесяти. Мученики — столпы веры и Церкви.

Мы, рассуждая о мученичестве, искренне недоумеваем: откуда у них взялись силы? Мы боимся Христовых мук и с ужасом думаем: «Да, им помог Христос», как о лотерее. Кому помог, а кому не помог. Им помог, а поможет ли лично мне быть таким стойким? И думаем: «Навряд ли». В самом деле, роза не растет на асфальте. Она поднимается с клумбы. Клумба — это праведность. Из допросов не видна жизнь праведников до ареста. Но если вчитаться в житие, то мы легко заметим как потихоньку, в течение всей жизни наполнялось их сердце благодатью и силой.

Праведность и милосердие — это не тысячи поклонов в день, а прежде всего радость. Жизнь с Богом — это сочетание нашей жертвы и обратный ток благодати, входящей в нас от Бога. Эта Христова радость была не просто дана мученикам по ходу дела. Она исподволь рождалась и возрастала в течение всей жизни. От доброго дела к доброму делу. От честного поступка к честному поступку. Так незаметно ткется ткань праведности. Так постепенно очищается сердце. А чистое сердце умеет видеть Бога, и ничего лучшего ему не надо. Тогда человек попадает в пространство любви, из которого никто уже никогда выйти не желает. Зачем мир, если в нем грустно и скучно?

Опыт новомучеников — свидетельство преимущества радости общения с Богом по сравнению с любой другой. В конечном итоге, духовная победа, купленная ценой смерти, — это сильнейшее свидетельство существования Бога. Новомученики жили так же просто, как и мы. Часто очень бедно. По сравнению с ними мы живем прекрасно. Для них были такие же очереди в магазинах и больницах. Они так же несли службу. Но в отличие от нас жизнь в миру они восприняли как служение. Опыт российских новомучеников уникален тем, что они, выйдя из ограды Церкви в мир, поэтизировали мир, показали, что вся наша, казалось бы, простая жизнь на самом деле часть Литургии — общего дела с Богом. Это открытие — как великое открытие в науке. Нам стало ясно, что у нас нет оправдания в неправедности.                                                                                                                       

                                                                                                                                          Pravmir.ru

_____________________________________________________________________________

ПРИНЦИПЫ ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ 

Наш Троицкий приход за последнее время значительно возрос, и в нем налаживается приходская жизнь.

Раньше приходы собирались по территориальному признаку, их прихожане рядом родились и жили, знали друг друга, и хотя, конечно, все приходили ко Христу, но во многом их соединяла и бытовая основа.

Теперь устоявшаяся приходская жизнь давно разрушена. Приходящие сегодня в наш храм - совсем не местные жители, многое приезжают даже из загорода, и чтобы добраться до храма, им уже надо совершить, хоть маленький, но подвиг. Значит, собрались они в нашем приходе совсем не случайно, но потому, что нашли здесь духовное окормление, смогли решить свои духовные проблемы. Их собрал сам храм. Это очень важно и дает нам основание для полноценной церковной жизни, потому что, прежде всего, необходимо желание самих людей стать единой духовной семьей, чтобы каждый действительно являлся бы живой клеткой нашего святотроицкого прихода.

***

Чтобы для каждого человека прояснилось его место в Церкви, чтобы жизнь в приходе помогала ему  самосовершенствоваться, учила бы нас духовности, мы должны очень хорошо представлять, из чего складывается приходская жизнь.

На самом деле люди становятся приходом, Церковью (слово экклесия, церковь, переводится, как собрание) не тогда, когда они собираются в Церковь, чтобы решить какие-то свои отдельные проблемы, не тогда, когда их записывают в список прихода, и не тогда даже, когда священник читает этот список на Литургии, а, прежде всего, тогда, когда они собираются вместе у Чаши Христовой. Именно тогда мы становимся Церковью, и Христос нас всех
соединяет с Собой и друг с другом.

Приходское собрание должно быть литургическим, приходя в Церковь, мы приходим соединяться со Христом, и поэтому главный вопрос приходского собрания - это наша евхаристическая жизнь.

Зачем мы собираемся у Чаши? Для того, чтобы решить свои личные духовные проблемы? К кому мы приходим? К духовнику, чтобы он на какое-то время стал нашим психоаналитиком, взял на себя решение наших проблем и
помог советом как частное лицо частному лицу? Нет, мы приходим, чтобы соединиться с Самим Христом.

Наш приход в храм может быть только богослужением, а  не должен сводиться исключительно к поиску решения своих житейских и внутренних проблем. Эти проблемы обязательно в свое время разрешатся, и  все станет на
свои места, когда каждый из нас займет в приходе свое место и станет живым членом Церкви.

Церковные каноны утверждают, что Церковь может свои Таинства и обряды посвящать только тем, кто является именно живым членом Церкви.

Нельзя, скажем, отпевать человека, который никогда в Церковь не ходил. Ведь во время отпевания ему поют: со святыми упокой, - не где-то сбоку, в каком-нибудь уголочке, а со святыми! И никак по-другому Церковь за своих усопших не молится. Значит, когда человека отпевают, он по учению Церкви должен быть спасенным, потому что жил полноценной церковной жизнью, потому что вне Церкви нет спасения, а в Церкви спасение есть.

Значит, цель нашей христианской жизни заключается в стремлении к святости, в стремлении любить Бога всем сердцем, всем умом, всею крепостию, чтобы Церковь могла просить за нас - со святыми упокой.

И быть крещеным - не значит просто быть три раза погруженным в купель, но - веровать во все то, во что верует наша Церковь.

Когда мы приходили ко святому Крещению, нас всех священник спрашивал: А веруешь ли ты Богу, сочетался ли со Христом? И мы все отвечали, что мы со Христом сочетались и веруем Ему, как Царю и Богу. То есть мы присягнули Богу служить. И после этого сразу читают Символ веры, в котором есть такие слова: верую во Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Задумывались ли вы когда-нибудь, что это значит? Мы же не исповедуем, что будем ходить в Церковь, посещать праздники, причащаться и т.д. Мы не это обещаем, но говорим, что веруем в Церковь. А это значит, что мы верим в то, что Церковь - это Тело Христово, и что Его составляем в том числе и мы с вами, а Христос является нашей Главой.

Сербский богослов Иустин Попович так просто и говорит, что Церковь - это Богочеловек Иисус Христос. Это мы со Христом.

Мы вступаем в Церковь, чтобы стать ее составом, ее естеством, потому что она делает нас соприродными Христу. Апостол Петр в своем послании говорит, что нам надлежит стать участниками Божественной природы. Эти слова часто оказываются немножко незамеченными нами, хотя они составляют основное содержание его посланий. А как мы станем участниками Божественной Природы, как мы войдем в нее? Вы себе представляете, что это значит? Мы себе даже никогда не ставим такую цель, хотя именно в этом состоит цель нашей христианской жизни. Мы даже не знаем о том, что нам надо на этой земле не просто прожить как-то порядочно или более не менее благочестиво, а стать участниками Божественной Природы. Об этом преподобный Серафим говорил другими словами: цель нашей христианской жизни в том, чтобы стяжать Дух Святой, то есть настолько исполниться Духа Святаго, чтобы стать с Ним единоприродным, стать целым неразделимым. И если это происходит, тогда наша жизнь становится жизнью
духовной.

Вот мы все время говорим про духовную жизнь, а понимаем ли, что это такое? Конечно, просто о ней не расскажешь, это тайна, это величайший труд и подвиг. Мало кто, произнося в Крещении первые обеты Богу,
знает при этом, какой крест на него возлагается. Некоторым это и не нужно вовсе, и если бы они знали, что такое христианство по-настоящему, они бы, наверное, и не захотели креститься.

Христианство ведь не гарантирует нам ни благополучия, ни здоровья, ни богатства, а только одно говорит: кто хочет идти со Мной, возьмет крест свой, отвергнется себя и за Мной да идет. Страшные, неприятные слова часто говорит нам Евангелие.

Духовная жизнь - это постоянное внимание к своей совести, постоянное стремлении с Богом пребывать несмотря ни на что, когда человек понимает, что жить в свое удовольствие нельзя, потому что это страшное препятствие на пути ко Христу, и с этим надо бороться. Со многим надо бороться. Это постоянная духовная борьба, постоянный плач о своих грехах.

Настоящий духовный труд - это главное, без чего невозможно создание прихода. И первое, с чего начинается духовная жизнь человека - это с послушания Церкви, с простого и бескомпромиссного исполнения Христовых заповедей.

Есть основные и самый простые вещи, которые должны быть приняты прихожанами совершенно ясно и без всякой двусмысленности. Мы все - православные христиане, чада Единой Церкви, мы живем по уставу нашей Русской Православной Церкви, верны Святейшему Патриарху, и все традиции нашей Церкви должны быть для нас незыблемыми, а исполнение Христовых заповедей должно стоять на самом главном месте. Раз мы христиане, мы не можем себе позволить не выполнить наше молитвенное правило, не помолиться с утра или вечером (как мы  молимся - это другой вопрос, который решается с духовником).

Мы не можем забыть о том, что существуют постные дни - среда и пятница.

Для христианина немыслимая вещь - не пойти в воскресенье в храм и пропустить воскресную  Литургию.     

                                                                                                                                       Прот. Алексий Уминский