Неделя 14-я по Пятидесятнице. Глас 5

АПОСТОЛЬСКОЕ  ПОСЛАНИЕ:   Гал., 215 зач., VI, 11-18.

ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ:   Ин., 9 зач., III, 13-17

ТРОПАРЬ ВОСКРЕСНЫЙ, глас 5

Собезнача́льное Сло́во Отцу́ и Ду́хови,/ от Де́вы ро́ждшееся на спасе́ние на́ше,/ воспои́м, ве́рнии, и поклони́мся,/ я́ко благоволи́ пло́тию взы́ти на кре́ст,/ и сме́рть претерпе́ти,/ и воскреси́ти уме́ршия// сла́вным воскресе́нием Свои́м.

Перевод: Слово, безначальное подобно Отцу и Духу, от Девы родившееся для спасения нашего, воспоем, верные, и поклонимся Ему, ибо благоволил Он плотию взойти на Крест, и смерть претерпеть, и воскресить умерших славным воскресением Своим.

КОНДАК ВОСКРЕСНЫЙ, глас 5

Ко а́ду, Спа́се мо́й, соше́л еси́,/ и врата́ сокруши́вый я́ко Всеси́лен,/ уме́рших я́ко Созда́тель совоскреси́л еси́,/ и сме́рти жа́ло сокруши́л еси́,/ и Ада́м от кля́твы изба́влен бы́сть,/ Человеколю́бче, те́мже вси́ зове́м:// спаси́ на́с, Го́споди.

Перевод: Во ад сошел Ты, Спаситель мой, и врата его сокрушив, как Всемогущий, как Творец умерших воскресил с Собою, и жало смерти уничтожил, [Христе,] и Адама от проклятия избавил, Человеколюбец. Потому все мы восклицаем Тебе: «Спаси нас, Господи!»

* * * * * * *

МИТРОПОЛИТ СУРОЖСКИЙ АНТОНИЙ.

ПРИТЧА О БРАЧНОМ ПИРЕ

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Все призваны Богом, Творцом нашим, к вечной жизни, к тому, чтобы войти в это изумительное таинство любви, которое представляет собой Царство Божие, когда мы все призваны быть Божиими детьми, быть Ему родными, более того – видеть во Христе, Который стал человеком нас ради, брата по человечеству и Бога по природе. И через это увидеть в Боге нашем Отца и стать, по дивному слову апостола Петра, причастниками Божественной природы. Но сегодняшняя притча нас предупреждает о том, что не все, кто призван, войдут в эту славу. Разве мы не похожи на людей, описанных в сегодняшнем Евангелии и в другом отрывке, который мы читаем тоже в один из воскресных дней? Разве мы не говорим Богу: я купил кусочек земли, участок, – я должен его освоить, он – мой... И через это теряем нашу свободу идти к Богу, потому что мы врастаем в эту землю под предлогом, что мы ею обладаем, тогда как она над нами получает власть... Разве мы не говорим Богу постоянно: Господи! у меня есть дело, – я вспомню о Тебе потом, помолюсь Тебе когда-то, когда-нибудь, позже, но сейчас я должен сделать, я должен творить; разве я не призван себя выразить до конца, стать творцом?.. И проходят годы, десятилетия – и никогда не приходит момент, когда мы говорим: сделано наше дело на земле, я от него теперь свободен, теперь я могу забыть все, все земное, и только быть лицом к лицу с Богом, вместе с Которым, ради Которого, во имя Которого я всю жизнь жил и творил... В другой притче некто из призванных говорит: я поженился, – мне некогда прийти к Тебе; у меня своя, земная радость, мне некогда разделить Твою, мне довольно моей; Твоя у меня что-то отнимет: время, какой-то кусочек сердца, что-то из моего живого чувства придется перенести на Тебя – а я хочу все сохранить для себя...

Разве мы не поступаем так постоянно, разве мы не страшно похожи на этих призванных, которых любил царь, любил Господь – и любит! – которых зовет к Себе, но которым на Него времени нет: земля, дела, собственное счастье – этого достаточно, чтобы оторвать нас от вечности, от Живого Бога, от самой Любви. И как же поступает Господь в этой притче? Он обращается к Своим слугам и говорит: раз призванные не захотели прийти, то позовите теперь тех, кому и в голову не пришло бы прийти, потому что кто бы их пустил? Пойдите, соберите нищих, соберите хромых, слепых, разбитых жизнью, оскверненных жизнью, таких, которые через жизнь пронесли только изнурение души и тела, лохмотья жизни, – пусть придут!

И они приходят, они спешат, они отвечают на милость – изумлением, на любовь – благодарностью, они спешат с чувством стыда: как же им предстать перед царем? Как же им войти в это Царство Божие, в эти светлые палаты Божии?.. Как же, на самом деле, в лохмотьях, которые остались нам от славы нашего первородства, войти в Царство Божие?. В дверях встречает всякого Божия любовь, всякий встречает Спасителя Христа, Который на Кресте отдал Свою жизнь, чтобы иметь право каждому сказать: Войди!, каждого очистить, каждого омыть, каждого одеть в брачную одежду, вернуть ему славу первородства, изначальную славу, красоту, сыновство.

И все входят, изумленные, трепетные, благодарные. Один только не в этом духе пришел; он пришел, потому что слышал, что здесь кормят. Он – голодный и сможет досыта поесть; он холодный – там будет тепло: он бездомный – там будет кров. У него нет чувства благодарности или изумления перед этим; он только радуется тому, что представился такой дивный случай утешиться за всю горькую, бездольную жизнь. И он прорывается, как бы неочищенный, непрощенный, неомытый, неосвященный, в лохмотьях и грязи своей, к пище.

Нам это кажется таким непонятным, таким страшным: неужели он не мог подумать о том, кто его приглашает, благоговейно, трепетно очиститься, чтобы хоть напоследок можно было войти в это Царство?.. Но разве не на него именно мы так постоянно похожи? Когда мы идем к Богу в молитве, когда мы идем к Богу в причащении Святых Таин – о ком и о чем мы думаем? Разве почти каждая наша молитва не исчерпывается словами: Господи, дай, дай, защити, избави, дай!.. Разве мы не употребляем как бы Самого Бога просто как источник, из которого мы можем получить все, что мы потом, как блудный сын, растратим – грехом, недостойно: недостойно не только Бога и Его любви, но и самих себя?.. Дай, дай! – и ничего другого. А когда дал – как редко бывает даже, что мы скажем: Благодарю Тебя, Господи!..

Как часто люди приходят ко мне, говоря: Я хочу причаститься, потому что мне тяжело, потому что душа моя изныла, потому что жизнь во мне как-то уже не жизнь, а полусмерть... Причащаемся мы тоже, чтобы от Бога взять как бы последнее: Его жизнь, Его собственную жизнь, чтобы пожить мгновение, и растратить эту жизнь. Святой Серафим Саровский говорил одному посетителю: Да, Бог слышит тебя, да, – Бог исполняет твои молитвы: но разве ты не понимаешь, какой ценой? – Всей жизнью, всей страстью, всей смертью, всем сошествием во ад Сына Его Единородного...

Подумаем и мы: не похожи ли мы на первых званых, которые отказались прийти, потому что довольно им земли, не нужен им Бог и небо? Или на тех, которые Бога вспоминают только тогда, когда обездоленность дошла до предела, и они вдруг вспомнят или обнаружат, что можно от Бога получить то, что они уже имели и растратили, – хоть мгновение этим пожить, поживиться и вновь растратить? Как будет страшно – не потому, что Бог нас отвергнет, не потому, что Он нас осудит, – когда мы станем (когда-нибудь: на земле ли, после смерти ли) перед Богом и вдруг поймем, как мы были любимы и как мы были всю жизнь безразличны, забывчивы, себялюбивы: как мы к Нему относились бесчеловечно... Подумаем об этом: пусть проснется в нас все благородное и светлое: изумление перед Его любовью, перед Его красотой и личностью, благодарность перед Его милостью и лаской и заботой, тем уважением, с которым Он к нам относится, и если мы можем еще – ответим Ему любовью. Сейчас еще есть время: как бы не пришел момент, когда мы скажем: о, ужас, – поздно!.. Аминь.

4 сентября 1977 г.

* * * * * * *

ПАМЯТЬ ОБНОВЛЕНИЯ ХРАМА ВОСКРЕСЕНИЯ ХРИСТОВА В ИЕРУСАЛИМЕ

13 сентября (ст.ст)./ 26 сентября (н.ст.)

В день памяти Обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме воспоминается торжество по случаю освящения храма Воскресения Христова, сооруженного равноапостольным Константином Великим и матерью его равноапостольной царицей Еленой. Праздник этот еще называется в народе "Воскресением словущим" и означает, что он словет, или слывет, Воскресением, в отличие от Праздника Светлого Христова Воскресения и относится именно к освящению храма в честь Воскресения Христова.

История сооружения этого храма такова. После вольных страданий и Крестной смерти Господа и Спаса нашего Иисуса Христа священное место Его страданий долго попиралось язычниками. Когда римский император Тит в 70 году завоевал Иерусалим, он разорил город и разрушил храм Соломона на горе Мориа, не оставив там камня на камне, как об этом предсказал еще Спаситель в беседе с учениками (Мк. 13, 1 - 2). Позднее ревностный язычник, император Адриан (117 - 138), построил на месте разоренного Титом Иерусалима новый город, который назвал своим именем - Елий-Адриан и запретил называть город прежним именем. Святой Гроб Господень он приказал засыпать землей и камнями и на том месте поставил идола, а на Голгофе, где был распят Спаситель, в 119 году построил храм, посвященный богине Венере. Перед статуей ее приносились жертвы демонам и совершались языческие обряды, сопровождавшиеся блудодеянием. В Вифлееме, на месте, где родился Спаситель от Пречистой Девы, нечестивый царь поставил идола Адониса. Все это он делал намеренно, чтобы люди совершенно забыли о Христе Спасителе и никогда более не вспоминали мест, где Он жил, учил, пострадал и воскрес со славою. Когда на царство вступил равноапостольный Константин Великий (306 - 337), первый из римских императоров признавший христианскую религию, он вместе со своей благочестивой матерью царицей Еленой решил обновить город Иерусалим и на месте страдания и Воскресения Господа Иисуса Христа воздвигнуть новый храм, очистить от скверных языческих культов места, связанные с памятью Спасителя, и вновь все их освятить. Благоверная царица Елена отправилась в Иерусалим с большим количеством золота, а равноапостольный Константин Великий написал письмо Патриарху Макарию I (313 - 323), в котором просил его всячески содействовать святому делу обновления христианских святынь. Прибыв в Иерусалим, святая царица Елена уничтожила все идольские капища, очистила город от языческих идолов и освятила осквернявшиеся места. Она горела желанием отыскать Крест Господа нашего Иисуса Христа и приказала раскопать место, где стоял храм Венеры. Там был обнаружен засыпанный Гроб Господень и Лобное место, неподалеку от которого были найдены три креста и гвозди. Чтобы определить, который из трех крестов принадлежал Спасителю, Патриарх Макарий повелел возлагать кресты поочереди на усопшего, которого проносили мимо к месту погребения. Как только Крест Христов коснулся умершего, он тотчас ожил. В величайшей радости благоверная царица Елена и Патриарх Макарий высоко подняли Животворящий Крест и показали Его всему стоявшему народу.

Святая царица немедленно приступила к построению большого храма, который включил в свои стены место распятия Спасителя - Голгофу и Гроб Господень, находившиеся на небольшом расстоянии друг от друга, как об этом пишет святой апостол и евангелист Иоанн Богослов: "На том месте, где Он был распят, был сад и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен; там положили Иисуса ради пятницы иудейской, потому что гроб был близко" (Ин. 19, 41 - 42). Храм Воскресения строился 10 лет, и святая царица Елена не дожила до завершения строительства. Возвратившись в Константинополь, она преставилась в 327 году. За время своего пребывания в Иерусалиме благоверная царица построила храмы в Вифлееме, на горе Елеонской, в Гефсимании и во многих других местах, связанных с жизнью Спасителя и событиями Ветхого Завета.

Окончание сооружения Новозаветного храма Воскресения Христова, названного "Мартирион", в память Крестных страданий Спасителя, совпало с прохождением 1-го Тирского Собора и с тридцатилетием царствования равноапостольного императора Константина Великого. Поэтому состоявшееся 13 сентября 335 года освящение храма Воскресения было особенно торжественным. В освящении храма принимали участие иерархи Христианской Церкви из многих стран: Вифинии, Фракии, Киликии, Каппадокии, Сирии, Месопотамии, Финикии, Аравии, Палестины, Египта. На торжество обновления были приглашены отцы только что закончившегося Тирского Собора. В тот же день был освящен весь город Иерусалим.