Светлое Христово Воскресение. Пасха

АПОСТОЛЬСКОЕ  ПОСЛАНИЕ:  Деян., I, 1-8.

НА СТРАСТНОЙ НЕДЕЛЕ

Великая суббота велика покоем, как земля перед рассветом. Еще солнце не показалось над лесом, но уже светло и птицы все громче и громче приветствуют поднимающееся солнце.

Суббота перед Пасхой – один из самых прекрасных дней в году. Этот особенный день: еще пост, но в душе, как заря занимается праздник. Уже куплены куличи, уже мы думаем, с кем мы будем есть пасху.

В книге Бытия суббота была установлена как день покоя и тишины. Этот день посвящался Богу. Откладывались все заботы, и освободившаяся душа устремлялась к Богу.

Но шло время, и становилось очевидно, что человеку не хватает сил выйти из покоя и устремиться к Богу всем своим существом. И тогда Богом было принято решение сделать шаг навстречу человеку. Господь шагнул в мир, чтобы исполнить то, чего искал и хотел украсть Адам в Раю – стать как боги.

Творец, сжалившись над человеком, решил изменить мир и самого человека. Бог рисковал, создавая человека и делая его подобным Себе. И теперь, увидев немощь природы людей и их расслабленность, Он принимает парадоксальное решение – дать еще один аванс протратившемуся человечеству.

Приняв на Себя плоть человека, Он кардинально меняет ее главное качество – способность к обожению. Теперь Бог не стоит во вне, а Сам входит в человека Своей плотью и кровью. Если мы читали в Псалтыри, что человек «мало чем умален от ангелов», то теперь мы видим, что Пресвятая Дева приняла в себя не виртуальный или проецируемый образ Бога, но всего Сына приняла в себя. Поэтому мы величаем Ее: «Честнейшая Херувим и славнейшая Серафим».

Вслед за Ней и мы сами, стали способны быть причастниками Бога. Наша степень подобия Богу увеличилась до абсолютного максимума. Более Богу нечего дать человеку.

Если общий тон самосознания ветхозаветного человека был образом раба, то человеку Нового Завета была предложена роль друга:

Я уже не называю вас рабами: Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам.…  Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому сказал вам все, что слышал от Отца Моего.

Для этого потребовалось кардинальное переустройство всей конструкции мира, вплоть до глубин ада.

Господь не только сделал шаг навстречу блудному сыну, но предложил выйти ему самому навстречу Богу. Без желания самого человека, без усилий сделать этот шаг ничего не произойдет.

В древности Великий пост служил временем подготовки народа к крещению. И в Великую субботу люди в белых одеждах становились в центре храма.

Они, как и мы сейчас, слышали повествование о сотворении и развитии мира. В этих повествованиях рассказана история отношений Бога и человека. Пятнадцать паремий проводят наш разум через тысячи лет и ставят его пред словами Крещального Апостола. Это тот апостол, который читается при крещении человека:

«Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения».

То есть Господь предлагает нам сплести нашу жизнь с Его жизнью как нити одной ткани. Нам предлагаются божественные права, связанные с божественной ответственностью. Все это вместе обеспечивает нам бессмертие и вечное блаженство, подобное покою и блаженству Самого Бога.

Нам предлагается как Христу выйти в мир, как явился Он в Рождество. Нам предлагается Его Иго, которое благодаря любви становится легким. И, наконец, честная смерть – как портал между мирами. Смертью, подобной смерти Христа, мы очищаемся и входим в мир бессмертия.

Мы все это обещали при крещении. Иногда становится жалко, что человек, принимая эти тайны и договор с Богом в младенчестве, не испытывает непосредственно в эти секунды невыразимо мощного потока благодати. Хотя мы ожидаем, что эту радость должны восполнять его крестные. Так или иначе, мы должны осознанно прийти и снова прочувствовать эти слова всей полной разумения и всей глубиной сердца.

Нам предлагается бессмертие через личное воскресение, через личную Пасху.

Великая суббота — день прекрасный тем, что ослабляются узы поста и должны быть высушены слезы. Суббота – это не день куличей, кексов или крашеных яиц. Все – это внешнее оформление праздника души и обновления договора с Богом. Куличи бессмысленны, если мы не услышали и приняли слов, звучавших сегодня на Вечерне: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся»

Мы весь пост искали в себе силы стать ближе Богу, но вот Христос Сам делает шаг навстречу и принимает нас под локоть. На Пасху Он вводит нас в свои чертоги.

Великая суббота подводит черту Великому посту и предлагает нам обозреть те плоды, что мы приготовили Христу в качестве гостинца на Его брачном пире, который состоится завтра. Его слуги примут от нас не корзинку с яйцами, а горсть наших добрых дел, совершенных во славу Христа: наше милосердие, прощение, великодушие, незлобивость и даже благое молчание.

Есть ли эти плоды в нашей корзине, или нет — узнается по состоянию души. Если последний день поста приносит ощущения освобождения от уз поста, если мы надеемся завтра вздохнуть полной грудью и сбросить ярмо Господа, то пост прошел зря. Если душа немного скорбит об этом прекрасном времени, в течение которого мы усиливались быть рядом с Иисусом, преподобной Марией, Андреем Критским и всей торжествующей Церковью, то он прошел так, как задумывалось небом.

Сегодня, в эту субботу, мы вспоминаем необыкновенные дары, принятые нами от Бога при Крещении, в таинствах Елеосвящения, собственно Крещения, миропомазания и ходе воцерковления, причастия. Мы вспоминаем, что отрекались сатаны и всех ангелов его, всех дел его, и плевали в него, обещая не быть такими, как он.

В эту субботу мы окидываем взором путь Христа и сравниваем его со своим поприщем во время поста и говорим:

«Я шел Господи к Тебе, как умел. Вот он я, какой есть, но Твой».

И наше сердце уже видит зарю Пасхи. Заря как руками обнимает нашу душу, и уже слышится вместо пения птиц:

Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангелы поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити.

Эти слова, как наша новая печать на нашем договоре с Богом о нашем блаженном бессмертии и жизни с Ним. А Ему, кроме нашего счастья и вечного блаженства, ничего более не нужно, как ничего более не нужно любящему Отцу.

Свящ. Константин Камышанов

___________________________________________________________________________

«ДОМОЙ К ЗАУТРЕНЕ»

\

15-летний Сергей Фудель — сын московского священника о. Иосифа Фуделя, приехал в Зосимову пустынь на Страстной, чтобы остаться на Пасхальную заутреню... и сбежал домой.

«В Великую Субботу я не выдержал и убежал. Было уже, наверное, часов 7 или 8 вечера, когда я от Ярославского вокзала пешком пришел на Арбат. Трамваи уже не ходили: не полагалось, а автомобилей что-то совсем не помню (это было в 1916 г.), и все улицы, по которым я шел, были одной длинной тихой дорогой. Помню Мясницкую с опущенными железными жалюзи на окнах контор и магазинов. Вот часовня Пантелеимона, совсем пустая Никольская, по которой я несусь мимо Синодальной типографии с какими-то зверями на стене, мимо опять же закрытых громадных контор. На Воздвиженке я запыхался, пошел тише и услышал сзади переборы Спасской башни: «Еще не поздно». Вот и родной Арбат, и шатер Николы Явленного.

Я не знаю, что я больше любил: саму пасхальную заутреню или тот час, который в церкви предшествует ей, час пасхальной полунощницы. На полу ковры, народу много, но не так еще много. Везде видны белые платья, но они еще точно прячутся, не выпячивают себя. Все ставят последние, прощальные свечи перед Плащаницей.

И вот, как-то совсем неожиданно хор начинает этот, по-моему, самый великий канон церковной службы: «Волною морскою», — «творение», как сказано в Богослужебных книгах, «жены некия, Кассии именуемой». Все совсем смолкает, и делается ясно слышным слабый папин голос, читающий слова канона.

«Господи Боже мой, исходное пение и надгробную Тебе песнь воспою, погребением Твоим жизни моея входы отверзшему».

Я был вознагражден за свою верность грешному городу в эти часы. Так бесконечно хорошо, когда запели 9-ю последнюю песнь. Дальше, я знаю, будет тоже хорошо, но затем все-таки опять пойдут, громыхая, трамваи, будут приезжать визитеры в мундирах и с орденами, — все уже будет не то.

Но во время крестного хода вокруг церкви все еще было «то».

... «Нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити». Идут огоньки свечей, церковь на углу Арбата, и попутно видишь, что многие окна высокого дома напротив открыты и видны крестящиеся фигуры. Весь город хочет «чистым сердцем Тебе славити».

В Египетских и Палестинских монастырях V-VI веков был хороший обычай. Когда начинался Великий пост, монахи уходили на все время четыредесятницы в пустыню, в разные места, по одиночке и по двое, для полнейшего безмолвия и подвига. А накануне Пасхи все опять собирались. Для них монастырь был уже как бы «мир», и для совершеннейшего подвига им нужно было идти на время в уже совершеннейшую пустыню, чтобы тем радостнее встретить Воскресение в «миру» своего монастыря.

Мне иногда жалко — хотя, конечно, это нелепая мысль, что монахи наших русских монастырей, живя весь год в «пустыне» своего монастыря, не приходили на эту единственную ночь в город, чтобы вместе со всеми людьми вострепетать «радостью неизреченною и неизглаголанною».

Мир был слишком оставлен.

С. И. Фудель