Неделя 18-я по Пятидесятнице, Прп. Сергия, игумена Радонежского. Глас 1-й.

АПОСТОЛЬСКОЕ  ПОСЛАНИЕ:  2 Кор.,IX, 6–11.

ЕВАНГЕЛЬСКОЕ ЧТЕНИЕ: Лк., V, 1–11.

Тропарь преподобного Сергия, глас 4

Иже доброде́телей подви́жник,/ я́ко и́стинный во́ин Христа́ Бо́га,/ на стра́сти вельми́ подвиза́лся еси́ в жи́зни вре́менней,/ в пе́ниих, бде́ниих же и поще́ниих о́браз быв Твои́м ученико́м,/ те́мже и всели́ся в тя Пресвяты́й Дух,/ его́же де́йствием све́тло укра́шен еси́;/ но, я́ко име́я дерзнове́ние ко Святе́й Тро́ице,/ помина́й ста́до, е́же собра́л еси́, му́дрe,/ и не забу́ди, я́коже обеща́лся еси́,/ посеща́я чад твои́х,// Се́ргие, преподо́бне о́тче наш.

Кондак преподобного Сергия, глас 4

Христо́вою любо́вию уязви́вся, преподо́бне,/ и Tому́ невозвра́тным жела́нием после́довав,/ вся́кое наслажде́ние плотско́е возненави́дел еси́/ и, я́ко со́лнце, Оте́честву твое́му́ возсия́л еси́;/ тем и Христо́с да́ром чуде́с обогати́ тя./ Помина́й нас, чту́щих пресве́тлую па́мять твою́, да зове́м ти:// ра́дуйся, Се́ргие богому́дре.

-------------------------------------------------------------------------------------------

Что Церковь может дать молодежи?

Люди могут иметь в виду разные вещи, но всегда речь идет о том, как Церковь может послужить их целям, планам, желаниям или ценностям.

Например, у человека есть профессиональные устремления. Чем тут поможет Церковь? Познакомит с нужными людьми? Поможет освоить нужные навыки? Ну, это вряд ли.

Или, может, человек просто хочет развлечься. Стоит ли за этим идти в Церковь? В Церкви может быть очень красиво, но постоянно стоять долгие службы скоро надоест. Да и те общины в западном христианском мире, которые пытались привлечь молодежь, устраивая песни, пляски и всяческую развлекуху в храмах, не преуспели — конкурировать с другими поставщиками развлечений на их поле было с самого начала плохой идеей.

Может, окажет психологическую помощь? Ну, может быть, но это тоже не совсем то.

Может быть, поможет справедливой политический борьбе, которой люди молодые, энергичные, идеалистические и неопытные бывают увлечены? Нет, с точки зрения  борьбы за правду и справедливость (как ее видят те или иные борцы) Церковь тоже бесполезна.

Что же Церковь может дать молодежи?  Ничего. Или все. В зависимости от того, по какую сторону великой пропасти вы находитесь. Вы либо перепрыгиваете эту пропасть — либо отказываетесь.

Я попробую объяснить это на примере.

Мы не одни во Вселенной, и мир необратимо изменился

Как-то я видел фотографию, на которой сотрудники проекта SETI только что приняли сигнал, который они приняли за послание внеземной цивилизации. На всех лицах написано глубокое потрясение, смесь страха и надежды, как будто люди опасливо заглядывают в дверь, за которой тайна, о которой мало что можно сказать — кроме того, что она полностью изменит всю их жизнь. Потом, правда, оказалось, что сигнал имел вполне естественное происхождение, но момент потрясения, когда люди всерьез поверили, что они не одни во вселенной, все же был.

Один из любимых сюжетов научной фантастики — появление на земле инопланетного космического корабля. Люди едут себе по дороге и случайно сталкиваются нос к носу с только что высадившимися инопланетянами. Или выходят в космос, а там уже кто-то есть. Или хотя бы находят следы, которые мог оставить только инопланетный разум. Это момент поразительного, шокирующего открытия — люди обнаруживают, что они не одни во вселенной.

Что-то таинственное и непостижимое, нагоняющее жуть и одновременно непреодолимо влекущее явилось из глубин вселенной. В некоторых книгах и фильмах пришельцы мудры и благодетельны, гораздо чаще — это какие-то жуткие галактические агрессоры, замыслившие что-то непредставимо ужасное.

Но в любом случае обнаружение того факта, что мы не одни во вселенной, меняет все — вы уже не можете жить как раньше. Ваши прежние страхи и надежды больше не имеют значения, они выцвели за одну минуту, как старая фотография. Вы можете идти по той же улице и видеть перед собой те же дома — но мир изменился, навсегда и необратимо, и вы это знаете.

Церковь — это небесное вторжение

Конечно, никакие инопланетные корабли к нам не налетали, и мы можем пережить это чувство чуда, тайны и полного переворота мира, в котором мы живем, только в воображении — сидя в кинозале или перед экраном монитора, на котором появляется посланец иных миров, придуманный и нарисованный умельцами индустрии развлечений.

Это переживание носит, на самом деле, религиозный характер — весь культ поисков внеземного разума, от такой серьезной научной программы, как SETI, до непритязательной развлекухи вроде «Древних Инопланетян», это, на самом деле, поиск могущественных и таинственных существ в небесах, которые знают ответы на  наши вопросы о вселенной и о нашем месте в нем. Как прямо об этом говорит в какой-то документалке один из участников программы SETI, «мы больше не верим в ангелов и святых, поэтому нам нужна вера в инопланетян».

В самом деле, многим современным людям понятнее инопланетяне, чем ангелы и святые — но что если попробовать вернуться от суррогата к оригиналу, от инопланетных квазибогов, которыми люди заселили опустевшие небеса, к Богу, ангелам и святым? Что если этот момент религиозного открытия может быть не воображаемым, а реальным?

Что если в мире, просто идя по своим делам, вы можете наткнуться не на космическое корабли пришельцев, но на вторжение в мир чего-то гораздо более таинственного и вызывающего трепет — Бога, той непостижимой силы, которая стоит у истоков любой реальности?

И вот Церковь — это небесное вторжение. Немного больше чем две тысячи лет назад Бог стал человеком в лице Иисуса Христа. Как говорит Евангелие от Иоанна, «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть… И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Иоан.1:1-14)

Греческий глагол, переведенный здесь как «обитало», имеет грамматическую форму как «обитало и продолжает обитать» (некоторые переводы передают это как «поселилось»). Бог стал человеком, одним из нас, во всем подобным нам, кроме греха, и поселился среди нас.

Он умер на Кресте за наши грехи и воскрес из мертвых, вознесся на небеса и даровал Святого Духа, и создал Церковь, в которой пребывает — невидимо, но живо и действенно «во все дни до скончания века» (Матф.28:20)

Церковь — это продолжающееся присутствие Христа в мире, Его Царство, где собираются Его подданные, Небесное Посольство, через которое мы становимся гражданами небесной страны, Царь которой — Христос, а народ — Его святые.

Церковь может дать молодежи то же самое, что она может людям в любом возрасте — жизнь вечную и блаженную, и уже здесь, на земле, жизнь, у которой есть подлинный смысл и цель.

Но для этого нужно пройти через шок обращения; наткнуться на Христа, пережить переворот, после которого вещи, которые занимали меня до этого, больше не будут иметь значения, зато очень важным станет другое. Поверить, что все это — на самом деле, небеса действительно склонились надо мной и протягивают мне руку.

Христос говорит «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет» (Иоан.10:9) Мы либо входим — поверив — либо отказываемся. Если я верю во Христа — Церковь может дать нам Бога, вечную жизнь, радость и смысл, нечто намного большее, чем мы в состоянии помыслить. Если нет — то ничего.

Сергей Худиев, полный текст - http://www.pravmir.ru/chto-tserkov-mozhet-dat-molodezhi/

-------------------------------------------------------------------------------------------

Сергий Радонежский

Значение Преподобного Сергия для русского народа и государства

…Есть имена, которые носили исторические люди, жившие в известное время, делавшие исторически известное жизненное дело, но имена, которые уже утратили хронологическое значение, выступили из границ времени, когда жили их носители. Это потому, что дело, сделанное таким человеком, по своему значению так далеко выходило за пределы своего века, своим благотворным действием так глубоко захватило жизнь дальнейших поколений, что с лица, его сделавшего, в сознании этих поколений постепенно спадало все временное и местное, и оно из исторического деятеля превратилось в народную идею, а самое дело его из исторического факта стало практической заповедью, заветом, тем, что мы привыкли называть идеалом. Такие люди становятся для грядущих поколений не просто великими покойниками, а вечными их спутниками, даже путеводителями, и целые века благоговейно твердят их дорогие имена не столько для того, чтобы благодарно почтить их память, сколько для того, чтобы самим не забыть правила, ими завещанного. Таково имя Преподобного Сергия; это не только назидательная, отрадная страница нашей истории, но и светлая черта нашего нравственного народного содержания.

Какой подвиг так освятил это имя? Надобно припомнить время, когда подвизался Преподобный. Он родился, когда вымирали последние старики, увидевшие свет около времени татарского разгрома Русской земли, и когда уже трудно было найти людей, которые бы этот разгром помнили. Но во всех русских нервах еще до боли живо было впечатление ужаса, произведенного этим всенародным бедствием и постоянно подновлявшегося многократными местными нашествиями татар. Это было одно из тех народных бедствий, которые приносят не только материальное, но и нравственное разорение, надолго повергая народ в мертвенное оцепенение. Люди беспомощно опускали руки, умы теряли всякую бодрость и упругость и безнадежно отдавались своему прискорбному положению, не находя и не ища никакого выхода.

Чтобы сбросить варварское иго, построить прочное независимое государство и ввести инородцев в ограду христианской церкви, для этого самому русскому обществу должно было встать в уровень столь высоких задач, роднить и укрепить свои нравственные силы, приниженные вековым порабощением и унынием. Этому третьему делу, нравственному воспитанию народа, и посвятил свою жизнь Преподобный Сергий. Разумеется, он мог применять к делу средства нравственной дисциплины, ему доступные и понятные тому веку, а в числе таких средств самым сильным был живой пример, наглядное осуществление нравственного правила. Он начал с самого себя и продолжительным уединением, исполненным трудов и лишений среди дремучего леса, приготовился быть руководителем других пустынножителей.

По последующей самостоятельной деятельности учеников Преподобного Сергия видно, что под его воспитательным руководством лица не обезличивались, личные свойства не стирались, каждый оставался сам собой и, становясь на свое место, входил в состав сложного и стройного целого, как в мозаической иконе различные по величине и цвету камешки укладываются под рукой мастера в гармоническое выразительное изображение. Наблюдение и любовь к людям дали умение тихо и кротко настраивать душу человека и извлекать из нее, как из хорошего инструмента, лучшие ее чувства.

Нравственное влияние действует не механически, а органически. На это указал сам Христос, сказав: «Царство Божие подобно закваске». Украдкой западая в массы, это влияние вызывало брожение и незаметно изменяло направление умов, перестраивало весь нравственный строй души русского человека XIV в. От вековых бедствий этот человек так оскудел нравственно, что не мог не замечать в своей жизни недостатка этих первых основ христианского общежития, но еще не настолько очерствел от этой скудости, чтобы не чувствовать потребности в них.

Пробуждение этой потребности и было началом нравственного, а потом и политического возрождения русского народа. Пятьдесят лет делал свое тихое дело Преподобный Сергий в Радонежской пустыни; целые полвека приходившие к нему люди вместе с водой из его источника черпали в его пустыни утешение и ободрение и, воротясь в свой круг, по каплям делились им с другими. Никто тогда не считал гостей пустынника и тех, кого они делали причастниками приносимой ими благодатной росы, – никто не думал считать этого, как человек, пробуждающийся с ощущением здоровья, не думать о своем пульсе. Но к концу жизни Сергия едва ли вырывался из какой-либо православной груди на Руси скорбный вздох, который бы не облегчался молитвенным призывом имени св. старца. Этими каплями нравственного влияния и выращены были два факта, которые легли среди других основ нашего государственного и общественного здания и которые оба связаны с именем Преподобного Сергия. Один из этих фактов – великое событие, совершившееся при жизни Сергия, а другой – целый сложный и продолжительный исторический процесс, только начавшийся при его жизни.

Событие состояло в том, что народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался наконец с духом, встал на поработителей и не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарских полчищ в открытой степи и там повалился на врагов несокрушимой стеной, похоронив их под своими многотысячными костями. Как могло это случиться? Откуда взялись, как воспитались люди, отважившиеся на такое дело, о котором боялись и подумать их деды? Глаз исторического знания уже не в состоянии разглядеть хода этой подготовки великих борцов 1380 года; знаем только, что Преподобный Сергий благословил на этот подвиг главного вождя русского ополчения, сказав: «Иди на безбожников смело, без колебания, и победишь», – и этот молодой вождь был человек поколения, возмужавшего на глазах Преподобного Сергия и вместе с князем Димитрием Донским бившегося на Куликовом поле.

Преподобный Сергий со своею обителью и своими учениками был образцом и начинателем в оживлении монастырской жизни, «начальником и учителем всем монастырем, иже в Руси», как называет его летописец. Колонии Сергиевской обители, монастыри, основанные учениками Преподобного или учениками его учеников, считались десятками, составляли почти четвертую часть всего числа новых монастырей во втором веке татарского ига, и почти все эти колонии были пустынные монастыри, подобно своей митрополии. Но, убегая от соблазнов мира, основатели этих монастырей служили его насущным нуждам. До половины XIV в. масса русского населения, сбитая врагами в междуречье Оки и Верхней Волги, робко жалась здесь по немногим расчищенным среди леса и болот полосам удобной земли. Татары и Литва запирали выход из этого треугольника на запад, юг и юго-восток. Оставался открытым путь на север и северо-восток за Волгу; но то был глухой непроходимый край, кое-где занятый дикарями-финнами; русскому крестьянину с семьей и бедными пожитками страшно было пуститься в эти бездорожные дебри. «Много было тогда некрещеных людей за Волгой», т. е. мало крещеных, говорит старая летопись одного заволжского монастыря о временах до Сергия. Монах-пустынник и пошел туда смелым разведчиком.

Огромное большинство новых монастырей с половины XIV до конца XV в. возникло среди лесов костромского, ярославского и вологодского Заволжья: этот волжско-двинский водораздел стал северной Фиваидой православного Востока. Старинные памятники истории Русской церкви рассказывают, сколько силы духа проявлено было русским монашеством в этом мирном завоевании финского языческого Заволжья для христианской Церкви и русской народности. Многочисленные лесные монастыри становились здесь опорными пунктами крестьянской колонизации: монастырь служил для переселенца-хлебопашца и хозяйственным руководителем, и ссудной кассой, и приходской церковью, и, наконец, приютом под старость. Вокруг монастырей оседало бродячее население, как корнями деревьев сцепляется зыбучая песчаная почва. Ради спасения души монах бежал из мира в заволжский лес, а мирянин цеплялся за него и с его помощью заводил в этом лесу новый русский мир. Так создавалась верхневолжская Великороссия дружными усилиями монаха и крестьянина, воспитанных духом, какой вдохнул в русское общество Преподобный Сергий.

Напутствуемые благословением старца, шли борцы, одни на юг за Оку – на татар, другие на север за Волгу – на борьбу с лесом и болотом.

Время давно свеяло эти дела с народной памяти, как оно же глубоко заметало вековой пылью кости куликовских бойцов. Но память святого пустынножителя доселе парит в народном сознании, как гроб с его нетлеющими останками невредимо стоит на поверхности земли. Чем дорога народу эта память, что она говорит ему, его уму и сердцу? Современным, засохшим в абстракциях и схемах языком трудно изобразить живые, глубоко сокрытые движения верующей народной души. В эту душу глубоко запало какое-то сильное и светлое впечатление, произведенное когда-то одним человеком и произведенное неуловимыми, бесшумными нравственными средствами, про которые не знаешь, что и рассказать, как не находишь слов для передачи иного светлого и ободряющего, хотя молчаливого взгляда. Виновник впечатления давно ушел, исчезла и обстановка его деятельности, оставив скудные остатки в монастырской ризнице да источник, изведенный его молитвою, а впечатление все живет, переливаясь свежей струей из поколения в поколение, и ни народные бедствия, ни нравственные переломы в обществе доселе не могли сгладить его. Первое смутное ощущение нравственного мужества, первый проблеск духовного пробуждения – вот в чем состояло это впечатление. Примером своей жизни, высотой своего духа Преподобный Сергий поднял упавший дух родного народа, пробудил в нем доверие к себе, к своим силам, вдохнул веру в свое будущее. Он вышел из нас, был плоть от плоти нашей и кость от костей наших, а поднялся на такую высоту, о которой мы и не чаяли, чтобы она кому-нибудь из наших была доступна. Преподобный Сергий своей жизнью, самой возможностью такой жизни дал почувствовать заскорбевшему народу, что в нем еще не все доброе погасло и замерло; своим появлением среди соотечественников, сидевших во тьме и сени смертной, он открыл им глаза на самих себя, помог им заглянуть в свой собственный внутренний мрак и разглядеть там еще тлевшие искры того же огня, которым горел озаривший их светоч. Русские люди XIV века признали это действие чудом, потому что оживить и привести в движение нравственное чувство народа, поднять его дух выше его привычного уровня – такое проявление духовного влияния всегда признавалось Чудесным, творческим актом; таково оно и есть по своему существу и происхождению, потому что его источник – вера. Человек, раз вдохнувший в общество такую веру, давший ему живо ощутить в себе присутствие нравственных сил, которых оно в себе не чаяло, становится для него носителем чудодейственной искры, способной зажечь и вызвать к действию эти силы всегда, когда они понадобятся, когда окажутся недостаточными наличные обиходные средства народной жизни.

Впечатление людей XIV века становилось верованием поколений, за ними следовавших. Отцы передавали воспринятое ими одушевление детям, а они возводили его к тому же источнику, из которого впервые почерпнули его современники. Так духовное влияние Преподобного Сергия пережило его земное бытие и перелилось в его имя, которое из исторического воспоминания сделалось вечно деятельным нравственным двигателем и вошло в состав духовного богатства народа. Это имя сохраняло силу непосредственного личного впечатления, какое производил Преподобный на современников; эта сила длилась и тогда, когда стало тускнеть историческое воспоминание, заменяясь церковной памятью, которая превращала это впечатление в привычное, поднимающее дух настроение. Так теплота ощущается долго после того, как погаснет ее источник. Этим настроением народ жил целые века; оно помогало ему устроить свою внутреннюю жизнь, сплотить и упрочить государственный порядок. При имени Преподобного Сергия народ вспоминает свое нравственное возрождение, сделавшее возможным и возрождение политическое, и затверживает правило, что политическая крепость прочна только тогда, когда держится на силе нравственной. Это возрождение и это правило – самые драгоценные вклады Преподобного Сергия, не архивные или теоретические, а положенные в живую душу народа, в его нравственное содержание.

Нравственное богатство народа исчисляется памятниками деяний на общее благо, памятями деятелей, внесших наибольшее количество добра в свое общество. С этими памятниками и памятями срастается нравственное чувство народа. Они – его питательная почва. В них его корни; оторвите его от них – оно завянет как скошенная трава. Они питают не народное самомнение, а мысль об ответственности потомков перед великими предками, ибо нравственное чувство есть чувство долга. Творя память Преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка, обновляем его, пополняя произведенные в нем траты. Ворота Лавры Преподобного Сергия затворятся и лампады погаснут над его гробницей только тогда, когда мы растратим этот запас без остатка, не пополняя его.

Из книги «Исторические портреты». В.О. Ключевский